Корыстная заинтересованность как мотив совершения злоупотребления должностными полномочиями. Иная личная заинтересованность Понятие из иной личной заинтересованности

В качестве обязательного мотива таких преступлений, как злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ) и служебный подлог (ст. 292 УК РФ), чаще всего встречающихся в судебной практике, альтернативно выступают корыстная или иная личная заинтересованность. Как отмечается в комментариях к УК РФ, учебниках и научных публикациях, корыстная заинтересованность выражается в стремлении получить имущественную выгоду без незаконного безвозмездного изъятия и обращения чужого имущества в свою пользу или пользу других лиц. Иная личная заинтересованность выражается в стремлении извлечь выгоду неимущественного характера. Такое стремление может быть обусловлено различными побуждениями: карьеризм, протекционизм, семейственность, желание скрыть свою некомпетентность, избежать дисциплинарной ответственности за допущенные нарушения, ошибки в работе, получить поддержку со стороны влиятельных лиц, месть, зависть и т.п.

При рассмотрении уголовных дел о злоупотреблении должностными полномочиями установление мотива, в том числе и иной личной заинтересованности, является обязанностью суда, с указанием в приговоре, в чем конкретно такой мотив выражен. Однако следственно-судебная практика свидетельствует о наличии расхождений в правоприменительной практике по данному вопросу. При этом, следует заметить, что, по данным проведенных исследований, примерно 30% должностных злоупотреблений совершаются именно из иной личной заинтересованности. Отсюда напрашивается вывод о важности проблемы четкого уяснения содержания "иной личной заинтересованности". А поэтому неспроста еще в разъяснениях Пленума Верховного Суда СССР, а затем и Пленума Верховного Суда Российской Федерации предпринимались попытки определить "иную личную заинтересованность" более полно, с приведением, если можно так сказать, примерного перечня таких проявлений, поскольку практика нуждается если не в наличии такового, что сделать весьма проблематично, то хотя бы в более широком и конкретном разъяснении данного понятия, определении неких рамок, не позволяющих расширительно толковать критерий "иной личной заинтересованности". Если внимательно проанализировать п. 17 постановления Пленума Верховного Суда СССР "О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге" от 30 марта 1990 г. N 4, и п. 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий" от 16 октября 2009 г. N 19, то многие вопросы, которые возникают в практике судов, останутся без ответа. Более того, указанные постановления по своей сути являются аналогичными в раскрытии содержания мотива "иная личная заинтересованность", а содержащиеся в них разъяснения не являются исчерпывающими. Поэтому вполне можно согласиться с мнением автора статьи в журнале "Уголовное право" N 5 за 2011 г. А. Синельниковым, другими учеными о том, что на основании разъяснения в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 г. N 19 по определению понятия "иной личной заинтересованности" невозможно сделать однозначный вывод о позиции высшей судебной инстанции относительно вопроса о соотношении побуждений "иной личной заинтересованности" с нередко встречающимся в обвинениях мотивом "ложно понятых интересов службы". В связи с этим автор напоминает, что по данной проблеме в науке идет острая дискуссия. Одна группа ученых, как отмечается в статье, допускает расширительное толкование мотива должностного злоупотребления, при котором в его содержание в качестве одной из разновидностей включались бы в том числе и "ложно понятые интересы службы". Другие, во главе с таким известным ученым, как Б.В. Волженкин, обоснованно разделяют мнение о недопустимости признания "ложно понятых интересов службы" разновидностью личной заинтересованности. Доводы этих авторов, ограничительно толкующих формулировку мотива в составе должностного злоупотребления, автор статьи не без оснований считает весьма убедительными и полагает, что на практике они используются далеко не всегда. При этом, он приводит прецедент, созданный Верховным Судом Российской Федерации, который заслуживает внимания. Приговором Оренбургского областного суда сотрудники милиции Г., С., Н. и другие сотрудники были признаны виновными по ст. 292 УК РФ в совершении служебного подлога из ложно понятых интересов службы как иной личной заинтересованности, выразившейся в желании улучшить показатели раскрываемости преступлений по отделению БЭП Промышленного РОВД г. Оренбурга. Среди доводов, приведенных в кассационных жалобах осужденными, было указано на то, что их действия выполнялись ради корпоративных интересов правоохранительной системы, а не в целях извлечения личной выгоды. Между тем Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, оставив в силе обвинительный приговор, согласилась с позицией суда первой инстанции и при этом указала на то, что "обоснованным является и вывод суда о том, что все осужденные, как должностные лица, вносили заведомо ложные сведения в официальные документы из иной личной заинтересованности, связанной с желанием улучшить показатели раскрываемости преступлений по отделению БЭП Промышленного РОВД г. Оренбурга. Эти показатели относились к работе каждого из осужденных, поэтому несостоятельными являются их утверждения о том, что они не были заинтересованы в таких показателях" (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2006 г. N 47-006-96).

Таким образом, высшая судебная инстанция, по мнению автора, высказала прямое одобрение ошибочной правовой позиции суда первой инстанции о толковании ложно понятых интересов службы как разновидности "иной личной заинтересованности" должностного лица, совершившего служебный подлог. В обоснование данной позиции А. Синельников привел, на мой взгляд, весьма убедительные доводы. Он считает сомнительным утверждение, что осужденные, стремясь улучшить показатели деятельности подразделения БЭП, а следовательно, и РОВД в целом, желали получить личную выгоду неимущественного характера. Суд на этот счет ограничился общей фразой, что якобы "эти показатели относились к работе каждого из осужденных". Но этот аргумент явно недостаточен. Ведь очевидно, что упомянутый высшей судебной инстанцией приказ МВД России от 23 ноября 2002 г., действовавший в соответствующий период времени и регламентировавший критерии оценки деятельности органов внутренних дел, никаких показателей оценки деятельности отдельных сотрудников подразделений криминальной милиции не устанавливал. И о том, могло ли повлиять на положение осужденных негативное состояние показателей подразделения в целом, по делу, как следует из текста решения, не установлено. Соответственно вывод суда о наличии в действиях осужденных личной заинтересованности основан на предположении, т.е. противоречит ст. 14 УПК РФ.

Далее, по мнению автора, представляется соответствующей закону позиция судов, которые, напротив, в подобных ситуациях, строго следуя положениям ст. 49 Конституции Российской Федерации, занимали более жесткую позицию относительно доказанности мотива должностного преступления. В приведенном им примере определением судебной коллегии по уголовным делам Омского областного суда от 2 марта 2006 г. был отменен приговор суда первой инстанции и прекращено производство по делу по обвинению сотрудника органа внутренних дел в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ, с указанием на предположительный характер вывода нижестоящего суда о получении этим должностным лицом какой-либо личной выгоды в результате противоправного деяния, заключавшегося в укрытии заявления потерпевшего о краже. При этом, суд кассационной инстанции, обосновывая свои выводы, отметил, что мнение суда о желании А. повысить статистические показатели работы УВД КАО г. Омска не может считаться личной заинтересованностью. Не усматривается из материалов дела и какого-либо продвижения А. по службе в результате единичного сокрытия от учета преступления. Боязнь критики и нежелание оставлять по результатам дежурства нерассмотренное сообщение о краже не является злоупотреблением должностными полномочиями, а свидетельствует о наличии в действиях дисциплинарного проступка (Бюл. суд. практики Омского облсуда. 2007. N 1).

Подводя итог аргументации учеными ограничительного толкования мотива "иной личной заинтересованности" в составах должностных преступлений, А. Синельников справедливо замечает, что нельзя не обратить внимание и на то, что этот правильный подход при его применении на практике влечет юридическую невозможность привлечения к уголовной ответственности должностных лиц, виновных в умышленном совершении некоторых противоправных деяний, обладающих повышенной общественной опасностью, если они обусловлены "ложно понятыми интересами службы", что думается, нельзя оценить иначе как пробел в уголовно-правовом регулировании. Такое положение дел ведет, по его мнению, к непоследовательности и противоречивости правоприменительной деятельности. При этом, нередки случаи, когда судьи, столкнувшись с такими пробелами, выносят оправдательные приговоры. Данная позиция автора статьи подтверждается и судебной практикой.

Так, например, органами предварительного расследования А. и М. обвинялись в том, что, занимая должности участковых инспекторов поселковых отделений милиции, находясь при исполнении своих должностных обязанностей, действуя по предварительному сговору между собой, вопреки интересам службы, из иной личной заинтересованности, выраженной в повышении раскрываемости преступлений на вверенном участке работы, получив от главы сельского поселения сообщение о совершенных кражах чужого имущества жителей села, в нарушение ст. 144 УПК РФ, Закона Российской Федерации "О милиции" не оформили заявление, не приняли мер к регистрации этого сообщения и дальнейшей его проверке, раскрытию преступления, тем самым скрыв от регистрации и учета преступления, что повлекло существенное нарушение прав граждан С. и Л. Указанные действия А. и М. были квалифицированы органами следствия по ч. 1 ст. 285 УК РФ.

Однако судом первой инстанции А. и М. были оправданы по предъявленному обвинению. В дальнейшем приговор был оставлен без изменения судебной коллегией по уголовным делам Астраханского областного суда. Соглашаясь с вынесенными по делу судебными актами, президиум названного суда отметил правильность выводов нижестоящих судебных инстанций о том, что действия подсудимых не были обусловлены корыстной или иной личной заинтересованностью, не повлекли существенного нарушения прав и охраняемых законом интересов граждан, не подорвали авторитет правоохранительных органов. Представляется, что указанные решения судов вызывают сомнение.

В справке о результатах обобщения практики рассмотрения судами Алтайского края уголовных дел о преступлениях коррупционной направленности за 2010-2011 гг. обоснованно высказана точка зрения по другой проблеме. Мнения судей по вопросу, допускает ли ст. 252 УПК РФ изменение в ходе судебного разбирательства квалификации должностного злоупотребления на превышение должностных полномочий, если, к примеру, при доказанности всех объективных признаков обоих составов преступлений судом установлено, что должностное лицо совершило деяние не из корыстной или иной личной заинтересованности, а по иным мотивам, например, руководствуясь ложно понятыми интересами службы, разделились. Далее в справке отмечается, что согласно разъяснениям, изложенным в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий" от 16 октября 2009 г. N 19, превышение полномочий определено иначе, усматривает в содеянном объективные признаки именно состава должностного злоупотребления и оправдывает подсудимого по причине не установления необходимого для квалификации по ст. 285 УК РФ мотива корыстной либо иной личной заинтересованности.

При этом, как указывается в справке, нижестоящие суды не считают возможным применять ни ст. 237, ни ст. 252 УПК РФ, полагая, что изменение обвинения со ст. 286 на ст. 285 УК РФ невозможно в силу того, что новое обвинение существенно отличается по фактическим обстоятельствам от обвинения, по которому дело принято к производству суда, а потому изменение обвинения ухудшает положение подсудимого и нарушает его право на защиту. В то же время всякое злоупотребление должностными полномочиями в форме действия следует рассматривать в качестве специального случая превышения должностных полномочий, поскольку одна из форм превышения - совершение действий, которые могли быть совершены самим должностным лицом только при наличии особых обстоятельств, указанных в законе или подзаконном акте, - специализирована в ст. 285 УК РФ путем выделения такого признака субъективной стороны должностного злоупотребления, как мотив в виде корыстной или иной личной заинтересованности. Это означает, что если должностное лицо совершает входящие в круг его должностных полномочий противоправные действия, руководствуясь ложно понятыми интересами службы, при отсутствии корыстного мотива и личной заинтересованности, то эти действия влекут наступление общественно опасных последствий, указанных как в ст. 285, так и в ст. 286 УК РФ. Авторы справки не без оснований утверждают, что содеянное возможно переквалифицировать с одного состава на другой в зависимости от наличия либо отсутствия мотива корыстной или иной личной заинтересованности. В справке также озвучено предложение судей объединить ст. 285 и ст. 286 УК РФ в один состав преступления.

Как видим, даже при самой совершенной форме уголовного преследования вряд ли удастся достичь приемлемого уровня единообразия судебной практики по данной категории уголовных дел, поскольку причины ее нестабильности относятся главным образом не к сфере собирания доказательств и формулирования обвинения, а к области применения нормы права к обстоятельствам, признанным судом установленными, к разночтениям при уяснении действительного содержания уголовно-правового запрета. В этом смысле многочисленность оправдательных приговоров - закономерный итог объективного судебного рассмотрения уголовных дел судьями, разделяющими доводы преобладающей в теории уголовного права позиции о необходимости ограничительного толкования "иной личной заинтересованности" как конструктивного мотива должностных преступлений.

Сложившаяся ситуация, как подчеркивают ученые и практики, требует ревизии правовой позиции высшей судебной инстанции и разъяснений по данному вопросу на уровне Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Целесообразно и изменение уголовного закона, которое должно быть направлено на восполнение пробела в уголовно-правовом регулировании, неизбежно возникающего при надлежащем ограничительном толковании мотива "иной личной заинтересованности" в составах должностных преступлений. Следует также отметить, что Верховный Суд Российской Федерации в своих решениях неоднократно обращал внимание нижестоящих судов на необходимость тщательным образом выяснять вопросы о наличии в действиях (бездействии) подсудимых состава должностных преступлений, в том числе совершенных и из личной заинтересованности.

Судьей Верховного Суда Российской Федерации было возбуждено надзорное производство по жалобе М., осужденного за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ, о пересмотре приговора Володарского районного суда Астраханской области от 28 февраля 2008 г. М. признан виновным в том, что, являясь должностным лицом, злоупотребил должностными полномочиями, исходя из корыстной и иной личной заинтересованности, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан, организации и охраняемых законом интересов общества и государства. В надзорной жалобе осужденный, оспаривая обоснованность осуждения, утверждал, что в его действиях отсутствует состав преступления, поскольку он, потратив полученную за гражданку Т. заработную плату на ремонт фасада и окраску забора административного здания КЦСОН, ремонт комнаты отдыха и окраску забора отделения N 15 интерната для престарелых, какой-либо корыстной либо иной личной заинтересованности не имел.

Верховный Суд Российской Федерации указал, что по делу не установлено доказательств того, что М., как должностное лицо, действовал из корыстной или иной личной заинтересованности. Осуждая М. за злоупотребление служебным положением, суд в приговоре, в частности, указал, что М., используя свое служебное положение директора ГОУСОН КЦСОН Володарского района, вопреки интересам службы, обманным путем составил трудовое соглашение и зачислил на работу юрисконсультом Т., которая фактически не работала, и в течение восьми месяцев получал за нее начисленную заработную плату, расписываясь от ее имени в платежных ведомостях, используя полученные денежные средства для приобретения стройматериалов и ремонта административных зданий из стремления быть на лучшем счету в Министерстве социального развития и труда, заботясь о своем карьерном росте, причинив тем самым незаконной выплатой заработной платы по фиктивным документам указанному министерству Астраханской области ущерб в сумме 35 052 руб.

В судебном заседании М. не отрицал, что получал за Т., фиктивный приказ о зачислении которой на должность юрисконсульта был им оформлен, но которая фактически не работала в центре, начисленную ей заработную плату, однако пояснял, что никакой корыстной или иной личной заинтересованности он при этом не имел, поскольку полученные деньги в полном объеме были использованы им на приобретение стройматериалов и ремонт зданий центра и дома престарелых в целях создания хороших условий для работы и проживания престарелых. Каких-либо данных, опровергающих утверждения осужденного и отсутствие у него корыстной или иной личной заинтересованности, как констатировал Верховный Суд Российской Федерации, в приговоре не приведено и в материалах дела не имеется. Вместе с тем, не подтверждено, что полученную им за Т. заработную плату он в полном объеме использовал для приобретения стройматериалов и ремонта административных зданий, т.е. на производственные нужды.

По другому делу в отношении Т. Верховный Суд Российской Федерации отклонил протест заместителя Генерального прокурора Российской Федерации об отмене состоявшихся по делу решений и направлении дела на новое судебное рассмотрение. Органами предварительного следствия Т. обвинялся в том, что он, работая в должности начальника следственного отдела Управления ФСНП России по Курганской области и являясь должностным лицом, осуществляющим функции представителя власти, совершил служебный подлог. На протяжении года он в целях искусственного улучшения показателей результативности работы управления ФСНП, создания видимости благополучия по борьбе с налоговыми правонарушениями и получения в связи с этим за достижения по службе материальных вознаграждений в виде премий и иных поощрений, систематически вносил заведомо ложные сведения в официальные документы - итоговую государственную статистическую отчетность. Удостоверяя эти сведения своей личной подписью, представлял их в установленном порядке в прокуратуру г. Кургана и Курганской области.

Оправдывая Т. по предъявленному обвинению за отсутствием в деянии состава преступления, суд указал, что в судебном заседании не нашел своего подтверждения умысел на внесение в отчеты заведомо ложных сведений, а также мотив действий Т. из "корыстной и иной личной заинтересованности". Кассационная инстанция оставила приговор без изменения, указав, что утверждение Т. о добросовестном заблуждении при составлении статистических отчетов о работе группы дознания не опровергнуто. Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, отвергая ряд других доводов протеста, кроме того, отметила, что допущенное Т. завышение данных о работе следственного отдела является незначительным. Из акта ревизии следует, что по следственному отделу завышение числа дел по Курганской области за период с января по сентябрь составило шесть единиц. При этом, надлежит заметить, что эти шесть единиц перешли с августа, отчет за который Т. не составлялся. За первое полугодие отчетного года завышение составило лишь три единицы. Ни в обвинительном заключении, ни в судебном заседании, ни в протесте не приведено каких-либо данных либо доводов о личной заинтересованности Т. в завышении показателей работы группы дознания, к деятельности которой оправданный не имел никакого отношения.

По приговору Сосновоборского городского суда Ленинградской области от 14 марта 2011 г. К. осужден, в частности, по ч. 1 ст. 285 УК РФ. Как установлено приговором, он признан виновным в том, что, являясь должностным лицом, использовал свои служебные полномочия вопреки интересам службы, из корыстной заинтересованности, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов гражданина Г., а также существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства. В надзорной жалобе адвокат осужденного указал, что выводы суда о наличии в действиях К. состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ в отношении Г. содержат существенные противоречия, которые повлияли на правильность применения уголовного закона, поскольку он не имел корыстного мотива, не получал незаконного вознаграждения от г., а во исполнение своих должностных полномочий составил в отношении его протоколы о привлечении к административной ответственности и отстранении от управления транспортным средством. Кроме того, адвокат обращает внимание и на то, что установленные судом мотивы мести и личной заинтересованности не были инкриминируемы К. ни органами предварительного следствия, ни судом.

Возбуждая надзорное производство, судья Верховного Суда Российской Федерации в своем постановлении указал следующее. Судом первой инстанции установлено, что, получив от Г. отказ в передаче 50 тыс. руб. за непривлечение его к административной ответственности, К. составил в отношении Г. документы о привлечении его к такой ответственности. При этом, как отметил суд, К. действовал по мотиву иной личной заинтересованности, в целях повышения количества составленных административных материалов, создания видимости надлежащего исполнения служебных обязанностей по выявлению и пресечению законным путем правонарушений и извлечения из своих действий материального вознаграждения, а также из мести Г. за отказ в передаче денег за несоставление протоколов. Приходя к такому выводу, суд не учел, что составление протоколов об административном правонарушении входило в должностные обязанности К., и он обязан был их составить в случае обнаружения административного правонарушения. Кроме того, органами предварительного расследования К. не было вменено совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ, из иной личной заинтересованности. Вывод кассационной инстанции о том, что К. совершил преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 285 УК РФ из корыстной заинтересованности, так как его "действия были продиктованы отсутствием вознаграждения со стороны г., ожидаемого виновным", а указание мотива на иную личную заинтересованность не изменило предъявленного обвинения и не повлияло на законность и обоснованность приговора, является ошибочным.

Судебная практика военных судов по преступлениям, предусмотренным ст.ст. 285, 292 УК РФ, совершенным по мотиву иной личной заинтересованности, в целом не разнится от практики судов общей юрисдикции. Как показывает анализ уголовных дел, доказательства, касающиеся движущих побуждений совершения военнослужащими указанных должностных преступлений, военные суды в целом исследовали полно и всесторонне и, как правило, приходили к правильным выводам о наличии или отсутствии в их деяниях признака "иной личной заинтересованности", предусмотренного указанными статьями УК РФ.

Северодвинским гарнизонным судом офицер Т. осужден по совокупности преступлений (трех), предусмотренных ч. 1 ст. 285 УК РФ. Он признан виновным в использовании своего служебного положения вопреки интересам службы из иной личной заинтересованности, повлекшем существенное нарушение прав и законных интересов государства. Согласно приговору в период прохождения военной службы в должности командира войсковой части Т., являясь должностным лицом и используя свои полномочия по управлению и распоряжению государственным имуществом, вопреки интересам службы, с целью повысить личный авторитет и создать видимость благополучия, трижды обращался в коммерческую организацию с просьбой оказать спонсорскую помощь в виде безвозмездного выделения воинской части дизельного топлива. После получения топлива на общую сумму 441 000 руб. по подписанным им собственноручно накладным, не производя его учет и принятие на склад, Т. скрыл факт поступления топлива в часть, в дальнейшем организовывал его вывоз из коммерческой организации и продал, а полученные деньги израсходовал по личному усмотрению.

В надзорной жалобе, адресованной в Военную коллегию Верховного Суда Российской Федерации, адвокат осужденного просил отменить судебные постановления и дело направить на новое судебное рассмотрение, поскольку, по его мнению, не установлен мотив совершения преступления, а вырученные денежные средства от продажи топлива направлялись Т. на поощрение личного состава, организацию праздничных и других мероприятий.

В своем постановлении от 8 июня 2012 г. Военная коллегия обоснованно указала, что вывод суда первой инстанции о совершении Т. указанных преступлений, сомнений не вызывает и подтверждается исследованными в суде и приведенными в приговоре доказательствами. Будучи должностным лицом, он имел реальную возможность установленным в Минобороны России порядком организовать принятие и использование материальных ценностей, в том числе и топлива, поступивших от сторонних организаций и лиц в форме безвозмездной помощи, шефства и спонсорства. Как усматривается из материалов дела, Т. трижды скрыл получение от сторонней организации топлива и умышленно не провел его по учету воинской части вопреки положениям нормативных правовых актов. При этом, принципиально важным является то обстоятельство, что Военная коллегия согласилась с выводом гарнизонного военного суда о том, что для признания действий Т., за которые он осужден, уголовно наказуемыми, не имеет значения, на какие цели в конечном итоге были потрачены деньги от реализации полученного товара, вопреки утверждению в надзорной жалобе защитника осужденного о том, что деньги лично осужденным не присваивались, не передавались третьим лицам и были потрачены на нужды части, а поэтому Т. якобы не должен нести уголовную ответственность за содеянное.

Полковник медицинской службы К. Уфимским гарнизонным военным судом признан виновным в использовании своих служебных полномочий вопреки интересам службы, совершенном из иной личной заинтересованности, а также повлекшем существенное нарушение прав и законных интересов организации и охраняемых законом интересов общества и государства и осужден по ч. 1 ст. 285 УК РФ. Согласно приговору К., заключив как командир части договор о сотрудничестве с совхозом "Чапаевский", согласился получить в счет оплаты оказанных совхозу услуг четыре коровы, однако, сознавая, что в части отсутствуют условия для содержания крупного рогатого скота, договорился со своим подчиненным прапорщиком г. о том, что тот предоставит фермерское хозяйство своего отца для содержания скота. В последующем К. поручил своим подчиненным получить в совхозе скот и отвезти его на ферму г., а впоследствии скрыл скот от обязательного документального учета и таким образом распорядился им как своим собственным, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов части и причинило материальный ущерб в размере 24 090 руб.

Судебная коллегия по уголовным делам Приволжского окружного военного суда приговор отменила и уголовное дело в отношении К. прекратила ввиду отсутствия в его действиях состава преступления. На основе материалов дела коллегия пришла к выводу о том, что, передавая фермеру скот, К. действовал не в своих собственных интересах, а в интересах части. При этом, он заключил с Г. договор, согласно которому фермер приобретал за свой счет и передавал в часть необходимые ей строительные материалы, которые использовались для ремонта и строительства различных объектов части. В результате исполнения сторонами договора стоимость переданных Г. в часть строительных материалов превысила стоимость скота, переданного ему частью, а также стоимость эксплуатации автомобилей при перевозке материалов. При таких обстоятельствах судебная коллегия пришла к выводу, что в результате действий осужденного материального ущерба части причинено не было и существенного нарушения прав и законных интересов ее, общества и государства не произошло, в связи с чем не признала действия К., нарушившего ряд приказов Министра обороны Российской Федерации, уголовно наказуемым деянием.

Оставляя указанное решение без комментария, полагаю необходимым обратить внимание и на следующий факт. Отдельные правоведы считают определение "иной личной заинтересованности", данное в разъяснении Пленума Верховного Суда Российской Федерации, полным и не нуждающимся в уточнении, с чем нельзя согласиться, поскольку теоретические изыскания и судебная практика по указанной проблеме находятся в непрерывном развитии, а поэтому в будущем следует надеяться на новые разъяснения высшего судебного органа страны по указанному вопросу и внесение соответствующих корректив в действующее законодательство. Кроме того, следует напомнить и о том, что в уголовных кодексах некоторых стран корыстная и иная личная заинтересованность не являются обязательным признаком основного состава злоупотребления должностными полномочиями (уголовные кодексы Республики Беларусь, Кыргызской Республики, Республики Узбекистан).

Варанкина Ю.С., аспирант Вятского государственного гуманитарного университета.

Анализ следственной и судебной практики по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 145.1 УК РФ, свидетельствует, что наибольшие сложности для практических работников вызывают вопросы установления мотива общественно опасного деяния. Невыплата заработной платы признается преступной в случае, если она совершена из корыстной или иной личной заинтересованности.

В юридической литературе нет единого мнения о содержании указанного мотива преступления.

Так, существуют различные суждения о понятии корыстного мотива. Одни ученые его толкуют как стремление получить материальную, имущественную выгоду, в том числе и право занять более высокооплачиваемую должность <1>. Другие считают, что корыстный мотив содержит в себе страсть к накопительству, обеспечению наилучшего материального обеспечения <2>.

<1> См.: Волков Б.С. Мотивы преступлений. Казань, 1982. С. 62.
<2> См.: Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии. М., 1968. С. 134.

Вместе с тем большинство авторов учебников и комментариев к Уголовному кодексу Российской Федерации <3> разделяют позицию, предложенную в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)" <4>, согласно которой под преступлением, совершенным из корыстных побуждений, предлагается понимать преступление, совершенное в целях получения материальной выгоды для виновного или других лиц или избавления от материальных затрат.

<3> См.: Волженкин Б.В. Служебные преступления. М., 2000. С. 146; Тарарухин С.А. Преступное поведение. М., 1974. С. 92; и др.
<4> Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. N 3.

На наш взгляд, первопричиной разночтений в определении корыстного мотива преступления является смешение таких психологических феноменов, как мотив и цель. Авторы вышеназванного Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации содержание корыстного мотива также раскрывают посредством использования другого факультативного признака субъективной стороны состава преступления - цели, тем самым невольно провоцируя в теории и на практике ситуации, когда мотив сводится к качественно иному психическому явлению.

Например , В.М. Геворгян указывает, что "корыстные побуждения... надо понимать в широком смысле. Это не только приобретение материальной выгоды, завладение тем, чем виновный не обладал до совершения преступления, но и стремление избавиться от каких-либо материальных затрат сейчас или в будущем, сохранить материальные блага, с которыми придется расстаться на законном основании" <5>. То есть, рассуждая о причине поступка в общем смысле и пытаясь дать ответ на вопрос, в силу чего совершено преступление, фактически говорит, зачем, ради чего оно совершено.

<5> Геворгян В.М. Разграничение убийства по найму и убийства из корыстных побуждений // Современное право. 2007. N 9. С. 23.

Следует отметить, что в психологии, а за ней и в юридической науке нет единого подхода к вопросу соотношения мотива и цели. Некоторые психологи отождествляют эти понятия <6>. Их мнение разделяют и отдельные ученые-юристы <7>. Нисколько не отрицая тесной связи между мотивом и целью, следует подчеркнуть, что это самостоятельные психические явления.

<6> См.: Стеркин А. Происхождение сознания. М., 1960. С. 447.
<7> См.: Орлов В.Н., Экимов А.И. Цель и норма советского права // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 1968. N 5. С. 26.

Если мотив - это побуждение к деятельности, связанное с удовлетворением определенной потребности, то цель - это то, что реализует человеческую потребность и выступает в качестве образа конечного результата деятельности <8>.

<8> См.: Гамезо М.В., Домашенко И.А. Атлас по психологии. М.: Просвещение, 1986. С. 60, 84.

Отсюда возникает вопрос, правы ли разработчики вышеуказанного Пленума Верховного Суда Российской Федерации, отождествляющие корыстный мотив и цель получения материальной выгоды или избавления от материальных затрат (имущественной выгоды).

Основным содержанием корыстных побуждений является направленность устремлений виновного на извлечение материальной выгоды, незаконного обогащения. Корыстная заинтересованность, будучи по своей сути осознаваемым мотивом, изначально включает в себя вышеназванную цель (в данном случае "общую цель"), которая может быть достигнута только путем совершения противоправного деяния. Понятие "мотив" в данном случае включает такие понятия, как "потребность", "побуждение", "влечение", "склонность", "стремление" и т.д. При всех различиях в оттенках значения этих терминов указывают на "динамический" момент направленности действия на определенные целевые состояния, которые независимо от их специфики всегда содержат в себе ценностный момент и которые субъект стремится достичь, какие бы разнообразные средства и пути к этому ни вели. Другие же виды мотивов в своем содержании "общей цели" не предполагают, или, если сформулировать точнее, преступление здесь выступает не как средство достижения цели, а как самоцель, способ реализации побуждения. Таким образом, если есть корыстный мотив, то обязательно присутствует корыстная цель. Обратное - неверно. Об этом прежде всего свидетельствует неизбежность прохождения многоуровневого пути от первоначального побуждения до цели, максимально приближенной к желаемому результату (процесса целеобразования), в ходе которого апробирование целей действиями может их видоизменить до неузнаваемости. Вот почему даже мотив-цель не тожествен цели как таковой. А это говорит о том, что если лицо преследует корыстную цель, то это еще не значит, что оно действует из корыстных побуждений. Вызвать у лица желание материально обогатиться путем совершения преступной невыплаты заработной платы могут и некорыстные мотивы: зависть, стремление к самоутверждению, солидарность, интерес семейственности, тщеславие и т.д. Значит, замена цели мотивом при толковании закона может привести к "декриминализации" деяний.

Отсюда можно сделать вывод, что вышеприведенные разъяснения высшей судебной инстанции по своей сути верны. Но при этом они не дают определение корыстной заинтересованности, а лишь приводят пример одного из возможных ее вариантов, имеющий немаловажное значение для практиков в разрезе решения проблем доказуемости корыстных побуждений.

По-разному ученые относятся к возможности квалификации в качестве корыстного мотива стремления получить материальную выгоду для других лиц. Т.Л. Сергеева полагает, что "корысть имеет место не только там, где человек стремится обогатиться лично, но и там, где он дает возможность нажиться другим" <9>. По мнению А.И. Стрельникова, корысть - это чувство и стремление к выгоде имущественного характера для себя. Забота о материальных интересах чужих лиц не порождает корысти. Корысть будет, только если преступление совершается во имя имущественных интересов своих близких <10>.

<9> Сергеева Т.Л. Уголовно-правовая охрана личной собственности в СССР. М., 1954. С. 54.
<10> См.: Стрельников А.И. Ответственность за убийство, совершенное при обстоятельствах, отягчающих наказание (ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса Российской Федерации). М., 2002. С. 98.

На наш взгляд, истинный корыстный мотив преступления - "страсть к приобретению и наживе, жадность к деньгам, богатству и падкость на барыш, а также стремление к захвату богатств" <11> - осознается как возможный к реализации исключительно путем достижения цели - повышения собственного благосостояния. При этом если виновный ведет с другими лицами совместное хозяйство, у них единый семейный бюджет, то, извлекая имущественную выгоду для этих близких лиц, он, безусловно, обогащается сам. Целью деятельности субъекта в любой ситуации остается удовлетворение его личных потребностей. Вывод о личной сути корыстных побуждений следует и из законодательной формулировки мотива преступной невыплаты заработной платы - "корыстная или иная личная заинтересованность", свидетельствующей о том, что корысть является разновидностью личной заинтересованности.

<11> Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. С. 437.

Стремление к обогащению других лиц, судьба которых не безразлична виновному, но их материальное положение прямо не оказывает влияния на его имущественное благосостояние, будет обусловлено другими мотивами, например интересом семейственности, тщеславием, благодарностью за ранее оказанную услугу и т.д., а отнюдь не корыстной заинтересованностью.

С учетом изложенного, на наш взгляд, корыстный мотив характеризуется стремлением к материальной выгоде исключительно для себя. В случае желания имущественных преимуществ для близких виновному лиц следователю следует всесторонне исследовать обстоятельства дела с целью установления материальной выгоды (в том числе косвенной) для самого исполнителя.

Наряду с корыстью преступным мотивом невыплаты заработной платы может быть и иная личная заинтересованность.

В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. N 4 "О судебной практике по делам о злоупотреблениях властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге" <12> иная личная заинтересованность может выражаться в стремлении извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленном такими побуждениями, как карьеризм, протекционизм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т.п.

<12> Информационная база "КонсультантПлюс".

Как и в ситуации с корыстной заинтересованностью, в данном Постановлении мотив раскрывается с использованием понятия цели.

Исходя из этого Е.И. Соктоева делает вывод, что при предъявлении обвинения по ст. 145.1 УК РФ в связи с совершением преступления из иной личной заинтересованности "должны быть указаны: 1) выгоды неимущественного характера, для достижения (реализации) которых виновный не выплачивал обязательные платежи, и 2) конкретные побуждения, которыми он руководствовался. Иногда недостаточно просто указания на иную личную заинтересованность как мотив содеянного, и формулирование выгод неимущественного характера, к которым стремился виновный, а необходимо указать конкретную разновидность побуждений" <13>. С предложенным выводом вряд ли можно согласиться. Очевидно, что в данном случае за границами анализа оказались такие виды мотивов, как месть, ревность, зависть и т.д.

<13> Соктоева Е.И. Уголовная ответственность за невыплату заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат (по материалам судебной и прокурорской практики Уральского, Сибирского и Дальневосточного федеральных округов). Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 78.

На наш взгляд, большой практический интерес представляет проблема установления содержания понятия личной заинтересованности как мотива преступления, предусмотренного ст. 145.1 УК РФ.

Как верно отмечает С.В. Скляров, "виновный, совершая любое преступление, всегда действует из каких-то личных интересов. С точки зрения психологии, если человек не заинтересован в совершении каких-то действий, а говоря другими словами, не желает их совершать, то действия в итоге не будут реализованы" <14>. Таким образом, можно сделать вывод, что любой мотив преступления представляет собой некую личную заинтересованность в совершении противоправного деяния.

<14> Скляров С.В. Мотивы индивидуального преступного поведения и их уголовно-правовое значение. М., 2000. С. 188.

Возникает вопрос: как разграничить личную заинтересованность, при наличии которой невыплата заработной платы становится преступной, от личной заинтересованности, присущей любым умышленным действиям лица, т.е. при каких условиях личная заинтересованность является преступной.

В юридической литературе предпринимались попытки разработать критерии определения указанного мотива преступления.

Е.И. Соктоева, характеризуя "иную личную заинтересованность", полагает, что "эти устремления приобретают общественно опасный характер лишь в том случае, если обусловлены побуждениями негативного свойства, низменного характера, асоциальными, не вызванными необходимостью сложившейся ситуации" <15>. Однако при этом автор не раскрывает содержание используемых понятий.

На наш взгляд, не совсем верно определять деяние в качестве общественно опасного в зависимости от степени предосудительности его мотива по следующим причинам. Смоделируем следующую ситуацию. Работодатель не выплачивает работникам заработную плату, чтобы сэкономить наличные денежные средства для лечения смертельно больной жены. С точки зрения этики приведенный мотив вряд ли можно назвать низменным. Однако при этом действия виновного, существенно нарушающие конституционные права работников, не теряют своей общественной опасности.

В судебно-следственной практике часто встречаются примеры, когда преступной признается невыплата заработной платы по мотивам "ложно понимаемых интересов предприятия, организации", "исходя из узковедомственных интересов".

По этому поводу Б.В. Волженкин писал: "При предъявлении обвинения должен быть конкретно указан соответствующий мотив личного характера, которым руководствовалось должностное лицо, совершая злоупотребление. Ссылка на то, что должностное лицо в своем решении руководствовалось узковедомственными или ложно понимаемыми государственными или общественными интересами, не может считаться достаточной для обвинения в должностном злоупотреблении" <16>. Полностью соглашаясь с позицией автора, добавим, что предлагаемая в данном случае формулировка иной личной заинтересованности не имеет никакого личного значения, смысла.

<16> Уголовное право России. Часть Особенная: Учебник / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. М., 2004. С. 682.

Нередко следователи указывают в качестве мотива преступления, предусмотренного ст. 145.1 УК РФ, совершение виновным общественно опасного деяния "из желания сохранить место работы", "угодить учредителям возглавляемого юридического лица", "показать себя грамотным руководителем". Однако было бы странным, если бы работодатель выполнял какие-либо возложенные на него как на руководителя предприятия функции, не руководствуясь при этом вышеприведенными мотивами. Ситуация, когда деятельность лица связана с реализацией должностных полномочий, практически всегда характеризуется тем, что в структуре его сознания отражены эти побуждения. Иначе зачем ему ходить на работу. Поэтому непонятна позиция, почему, когда руководитель нарушает в связи со служебной деятельностью закон, эти мотивы начинают носить общественно опасный характер.

На наш взгляд, личная заинтересованность приобретает общественно опасный характер только тогда, когда она осознанно противопоставляется общественному (интересам других лиц, предприятия, государства и общества в целом). Это, и обязательно это, должен доказать следователь для предъявления обвинения за совершение преступления из личной заинтересованности. Именно данное противопоставление позволит нам отграничить личную заинтересованность, которая присуща лицу при совершении любого сознательного действия, от личной заинтересованности, по причине которой его действия становятся преступными.

ИНТЕРЕСОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ

И СЛУЖБЫ В ОРГАНАХ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ

Статья 285. Злоупотребление должностными полномочиями

Вопреки интересам службы

Корыстная или иная личная заинтересованность - см. также материал к ст. ст. 105, 145.1, 170 УК РФ

Специальное полномочие

Существенное нарушение прав и законных интересов - см. также материал к ст. ст. 201, 202, 286 УК РФ

Тяжкие последствия

Вопреки интересам службы

Научное толкование

Деяние совершается вопреки интересам службы, когда оно нарушает правильную деятельность того звена государственного аппарата, в котором работает должностное лицо, препятствует осуществлению стоящих перед ним и аппаратом в целом задач, выполняется не на основе и не во исполнение законов и других нормативных актов, а в противоречии с ними (Здравомыслов Б.В. Должностные преступления. Понятие и квалификация. М., 1978. С. 65).

Деяние, совершенное вопреки интересам службы, - это деяние, не вызываемое служебной необходимостью. Интересы службы, вопреки которым должностное лицо использует свои служебные полномочия, определяются не только потребностями функционирования конкретного государственного органа или органа местного самоуправления, государственного или муниципального учреждения, воинского формирования, но и интересами деятельности публичного управления в целом. Нарушение субъектом должностных обязанностей по государственной и муниципальной службе либо службе в государственных или муниципальных учреждениях следует считать деянием вопреки интересам службы.

В то же время не могут быть признаны преступными в соответствии с положениями закона о крайней необходимости действия должностного лица, связанные с нарушением каких-либо правил, положений, инструкций, если они были совершены в целях предупреждения вредных последствий, более значительных, чем фактически причиненный вред, когда этого нельзя было сделать другими средствами (ст. 39 УК РФ), а также при обоснованном риске (ст. 41 УК РФ) (Волженкин Б.В. Служебные преступления. СПб., 2005. С. 104 - 105).

В случае чрезвычайных обстоятельств (стихийных бедствий, промышленных катастроф, террористических актов и т.п.) должностным лицам приходится предпринимать действия, формально нарушающие требования нормативных актов, регулирующих деятельность организаций, но направленные на защиту общественных интересов и личных интересов граждан. Возможное причинение вреда при этом ущербе должно оцениваться с учетом норм УК о крайней необходимости (ст. 39) и об обоснованном риске (ст. 41), предусматривающих основания для освобождения от уголовной ответственности лиц, действующих в таких условиях (Научно-практическое пособие по применению УК РФ / Под ред. В.М. Лебедева. М., 2005. С. 674 (автор - В.И. Радченко)).

КонсультантПлюс: примечание.

Деяние объективно противоречит как общим задачам и требованиям, предъявляемым к государственному аппарату и аппарату органов местного самоуправления, так и задачам, выполняемым отдельными управленческими системами и звеньями, нарушает основные принципы и методы работы (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.Т. Томина, В.В. Сверчкова. М., 2009. С. 1078 (автор - С.В. Изосимов)).

Судебное толкование

Под использованием должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы судам следует понимать совершение таких деяний, которые хотя и были непосредственно связаны с осуществлением должностным лицом своих прав и обязанностей, однако не вызывались служебной необходимостью и объективно противоречили как общим задачам и требованиям, предъявляемым к государственному аппарату и аппарату органов местного самоуправления, так и тем целям и задачам, для достижения которых должностное лицо было наделено соответствующими должностными полномочиями. В частности, как злоупотребление должностными полномочиями должны квалифицироваться действия должностного лица, которое из корыстной или иной личной заинтересованности совершает входящие в круг его должностных полномочий действия при отсутствии обязательных условий или оснований для их совершения (например, выдача водительского удостоверения лицам, не сдавшим обязательный экзамен; прием на работу лиц, которые фактически трудовые обязанности не исполняют; освобождение командирами (начальниками) подчиненных от исполнения возложенных на них должностных обязанностей с направлением для работы в коммерческие организации либо обустройства личного домовладения должностного лица).

Ответственность по ст. 285 УК РФ наступает также за умышленное неисполнение должностным лицом своих обязанностей в том случае, если подобное бездействие было совершено из корыстной или иной личной заинтересованности, объективно противоречило тем целям и задачам, для достижения которых должностное лицо было наделено соответствующими должностными полномочиями, и повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества и государства.

Как использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы следует рассматривать протекционизм, под которым понимается незаконное оказание содействия в трудоустройстве, продвижении по службе, поощрении подчиненного, а также иное покровительство по службе, совершенное из корыстной или иной личной заинтересованности (п. п. 15, 16 Постановления Пленума ВС РФ от 16 октября 2009 г. N 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий").

По делу С. было отмечено, что для квалификации по ст. 285 УК РФ необходимо, чтобы лицо совершило деяние, противоречащее как целям и задачам руководимой им организации, так и требованиям закона (БВС РФ. 2001. N 2. С. 18 - 19).

Корыстная или иная личная заинтересованность

Научное толкование

О корыстной заинтересованности свидетельствует, например, уклонение от обязанности возместить материальный ущерб от образовавшейся в результате халатности недостачи путем запутывания учета; желание получить для себя, своих близких выгоду имущественного характера вследствие действий, нарушающих финансово-штатную дисциплину.

Иная личная заинтересованность нередко проявляется в создании видимости служебного благополучия, в желании скрыть упущения по работе, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса. Она может выражаться в стремлении извлечь выгоду нематериального характера, обусловленном такими побуждениями, как карьеризм, протекционизм, семейственность, скрыть свою некомпетентность (Галахова А.В. Должностные преступления. М., 1998. С. 17 - 18).

Корыстная или иная личная заинтересованность может проявляться, например, в стремлении приобрести какое-либо имущество без признаков хищения. Например, должностное лицо отвлекает технику или рабочую силу со строительства или профилактического ремонта социальных объектов для строительства собственной дачи. И хотя им оплачены выполненные на даче работы, срок окончания работ на общественно значимых объектах сорван (не завершена подготовка систем отопления к зимнему периоду) (Научно-практическое пособие по применению УК РФ / Под ред. В.М. Лебедева. М., 2005. С. 673 (автор - В.И. Радченко)).

Иная личная заинтересованность как мотив злоупотребления должностными полномочиями (или служебного подлога) может выражаться в стремлении извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленном такими побуждениями, как карьеризм, протекционизм, месть, зависть, семейственность, желание приукрасить действительность, скрыть свою некомпетентность, уйти от ответственности за допущенные ошибки и недостатки, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса и т.п. (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.И. Радченко. СПб., 2007. С. 603 (автор - Б.В. Волженкин)).

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (под ред. А.А. Чекалина, В.Т. Томина, В.В. Сверчкова) включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт-Издат, 2007 (4-е издание, переработанное и дополненное).

Понятием "иная личная заинтересованность" охватываются все иные противоречащие интересам службы побуждения личного характера (карьеризм, протекционизм, месть, зависть, подхалимство и т.д.) (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.Т. Томина, В.В. Сверчкова. М., 2009. С. 1079 (автор - С.В. Изосимов)).

Судебное толкование

Корыстная заинтересованность - стремление должностного лица путем совершения неправомерных действий получить для себя или других лиц выгоду имущественного характера, не связанную с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или пользу других лиц (например, незаконное получение льгот, кредита, освобождение от каких-либо имущественных затрат, возврата имущества, погашения долга, оплаты услуг, уплаты налогов).

Иная личная заинтересованность - это стремление должностного лица извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленное такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т.п. (п. 16 Постановления Пленума ВС РФ от 16 октября 2009 г. N 19).

Специальное полномочие

Научное толкование

Под специальными полномочиями следует понимать поручение, данное лицом, обладающим соответствующими полномочиями, лицу, не занимающему штатной должности, выполнять функции представителя власти, организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции, как устные, так и оформленные письменно приказом, трудовым соглашением, доверенностью, решением трудового коллектива (Курс советского уголовного права. Часть Особенная. Т. 4. Л., 1978. С. 229 (автор - Н.С. Лейкина)).

Должностными признаются лица, получающие специальные полномочия на выполнение должностных обязанностей в связи с основной занимаемой ими должностью, которая сама по себе не позволяет признать лицо должностным (рабочие, инженерно-технический персонал). Кроме того, к ним следует отнести лиц, получающих специальные полномочия на выполнение должностных обязанностей не в связи с основной занимаемой должностью (общественные контролеры, инспекторы, ревизоры, присяжные заседатели). Ими могут быть и пенсионеры.

Специальные полномочия предоставляют управомоченные на это органы или должностные лица (обычно руководители), трудовые коллективы (общее собрание). Специальное полномочие определяется приказом, трудовым соглашением, доверенностью, решением трудового коллектива и т.п.

Действие специального полномочия заканчивается, если: а) истек его срок; б) задание, для выполнения которого оно предоставлялось, выполнено; в) его отменило лицо или организация, давшие такое полномочие (Галахова А.В. Должностные преступления. М., 1998. С. 11).

В качестве субъектов, действующих по специальному полномочию, применительно к гл. 30 УК РФ следует отнести судебных экспертов, дающих экспертные заключения по уголовным и гражданским делам. Получая в соответствии с постановлением следователя или суда (т.е. от имени государства) полномочия по оценке и констатации фактов, эксперт, давая заключение, становится источником доказательств особого рода, он осуществляет организационно-распорядительные функции в соответствии со специальными полномочиями, получаемыми от государства.

В силу наличия специальных полномочий судебный эксперт, получивший вознаграждение за заведомую ложность своего заключения, должен нести ответственность по совокупности преступлений, предусмотренных ст. ст. 290 и 307 УК РФ (Научно-практическое пособие по применению УК РФ / Под ред. В.М. Лебедева. М., 2005. С. 669 - 670 (автор - В.И. Радченко)).

Президиум ВС РФ, не признав М. (внештатного сотрудника милиции) должностным лицом, исключил из обвинения все составы преступлений, субъектом которых могло быть должностное лицо (БВС РФ. 2001. N 12. С. 10 - 11). Данное постановление Президиума ВС РФ подверглось обоснованной критике в юридической литературе (Уголовное право. 2003. N 3), где утверждалось, что внештатный сотрудник милиции выполняет функции представителя власти по специальному полномочию (Волженкин Б.В. Служебные преступления. СПб., 2005. С. 449).

В числе лиц, выполняющих функции представителя власти по специальному полномочию, можно назвать присяжных заседателей в судах, различных представителей общественности, официально в соответствии с законодательством привлекаемых к осуществлению властных полномочий по борьбе с преступностью или при выполнении ими различных надзорных функций. Например, общественные контролеры по проверке предприятий торговли и общественного питания выполняют функции должностных лиц.

Специальные полномочия представителя власти предоставлены законом капитанам морских и речных судов, находящихся в дальнем плавании, руководителям геологоразведочных партий и зимовок, удаленных от мест расположения органов дознания, главам дипломатических представительств и консульских учреждений, которые в соответствии с ч. 3 ст. 40 УПК РФ выполняют некоторые функции органов дознания (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Общ. ред. В.И. Радченко. СПб., 2007. С. 599 (автор - Б.В. Волженкин)).

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий Г.А. Есакова, А.И. Рарога, А.И. Чучаева "Настольная книга судьи по уголовным делам" (отв. ред. А.И. Рарог) включен в информационный банк согласно публикации - Велби, Проспект, 2007.

Возложение обязанностей должностного лица по специальному полномочию означает, что соответствующие обязанности возлагаются в установленном порядке без замещения должности. В этом случае поручение имеет разовый характер либо дается на конкретно обозначенный срок или для выполнения заранее определенного объема работы (стажеры органов милиции, прокуратуры, арбитражные и присяжные заседатели) (Настольная книга судьи по уголовным делам / Отв. ред. А.И. Рарог. М., 2009. С. 451 (автор - А.И. Рарог)).

Судебное толкование

Исполнение функций должностного лица по специальному полномочию означает, что лицо осуществляет функции представителя власти, исполняет организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции, возложенные на него законом, иным нормативным правовым актом, приказом или распоряжением вышестоящего должностного лица либо правомочным на то органом или должностным лицом (например, функции присяжного заседателя). Функции должностного лица по специальному полномочию могут осуществляться в течение определенного времени или однократно, а также могут совмещаться с основной работой.

При временном исполнении функций должностного лица или при исполнении их по специальному полномочию лицо может быть признано должностным лишь в период исполнения возложенных на него функций (п. 6 Постановления Пленума ВС РФ от 16 октября 2009 г. N 19).

М., внештатный сотрудник отдела по борьбе с экономическими преступлениями УВД г. Красноярска, был признан должностным лицом необоснованно, так как внештатным сотрудникам милиции запрещено самостоятельное производство профессиональных и других действий, оперативных мероприятий, составляющих исключительную компетенцию работников милиции (Законность. 2001. N 5).

Существенное нарушение прав и законных интересов

Научное толкование

Во всех без исключения ситуациях необходимо признавать существенным нарушение конституционных прав и свобод и закрепленных в Конституции РФ интересов граждан или организаций (например, в ст. ст. 21, 22, 26, 27, 28, 30, 35 Конституции РФ).

При оценке существенности нарушения прав и законных интересов граждан или организаций, не закрепленных в Конституции РФ, решающим и определяющим в условиях истинного, а не декларируемого правового государства необходимо признавать субъективный критерий, состоящий в оценке нарушения как существенного или несущественного не правоприменителем, а потерпевшим - гражданином или организацией, которые, исходя из многочисленных обстоятельств физического, имущественного или морального характера, относящихся к настоящему или будущему времени, порой неосознаваемых и воспринимаемых в качестве негативных лишь эмоционально или интуитивно, могут судить о существенности или несущественности нарушения их прав или законных интересов. Во всех других ситуациях, т.е. при нарушении охраняемых законом интересов общества или государства, существенность или несущественность такого нарушения должна определяться правоприменителем на основе анализа и оценки всех обстоятельств, установленных и доказанных материалами конкретного уголовного дела (Аснис А.Я. Уголовная ответственность за служебные преступления. М., 2004. С. 250 - 251).

Существенным прежде всего следует считать нарушение должностным лицом конституционных прав и свобод человека и гражданина. Материальные убытки, причиняемые должностным злоупотреблением, могут быть как в виде реального материального ущерба, так и в виде упущенной выгоды. Физический вред будет считаться существенным нарушением прав гражданина, если он выражается в причинении хотя бы легкого вреда здоровью.

Существенное нарушение прав и законных интересов индивидуального предпринимателя либо организации может быть связано с незаконным вмешательством в их деятельность, ограничением свободы предпринимательства и иной не запрещенной законом экономической деятельности, повлекшими крупные убытки, ограничением конкуренции, потворствованием монополистической деятельности и т.п.

Существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства можно видеть в создании серьезных помех и сбоев в работе государственных органов и органов местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждений, подрыве авторитета органов государственной власти и местного самоуправления, сокрытии и попустительстве совершению серьезных преступлений и т.п. (Волженкин Б.В. Служебные преступления. СПб., 2005. С. 106).

Существенное нарушение прав и интересов может выражаться в причинении материального, морального вреда, в нарушении деятельности учреждения, в выпуске недоброкачественной продукции в значительном размере и т.д. В каждом случае наличие существенного нарушения прав и интересов граждан и организаций определяется судом.

Материальный ущерб может быть причинен в результате серьезной аварии на производстве из-за нарушения технологического режима должностным лицом, в результате упущенной выгоды при срыве переговоров о поставках сырья, остановке производства, заключении невыгодных контрактов и т.п.

Моральный вред причиняется в случае нарушения трудовых, жилищных и иных прав и интересов граждан, например незаконного увольнения, отказа в предоставлении жилой площади (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. М., 2007. С. 813 (автор - А.Н. Игнатов)).

В международном уголовном праве в качестве нарушения прав человека должностными лицами признается причинение вреда вследствие "безразличного отношения властей к душевным мукам и страданиям" лица.

Так, в решении Европейского суда по правам человека по делу "Kurt v. Turkey" существенным нарушением прав граждан было признано бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, возникшее в результате бездействия государственных властей (Волосюк П.В. Значение в уголовном праве России решений Европейского суда по правам человека. Ставрополь, 2007. С. 157).

При установлении существенного нарушения необходимо учитывать количество потерпевших граждан, тяжесть причиненного им морального, физического или имущественного вреда, степень отрицательного влияния на нормативную работу государственных органов, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждений, других структурных звеньев государственного аппарата.

КонсультантПлюс: примечание.

Злоупотребление должностными полномочиями - это предусмотренное ст. 285 УК умышленное общественно опасное деяние (действие или бездействие), осуществляемое должностным лицом из корыстной или иной личной заинтересованности, посягающее на интересы государственной службы или службы в органах местного самоуправления и влекущее существенное нарушение прав и законных интересов граждан, организаций, охраняемых законом интересов общества или государства либо наступление тяжких последствий.

Общественная опасность преступления заключается в подрыве авторитета органов власти и управления, существенном нарушении законных интересов граждан, организаций, общества, государства.

В общем массиве регистрируемой преступности и наказуемости в России злоупотребление должностными полномочиями занимает мизерную часть. Так, в числе всех осужденных в России лиц доля осужденных по ст. 285 УК составляла: в 1997-2000 гг. - 0,04% ежегодно; в 2001 г. - 0,05%; в 2002 г. - 0,07%; в 2003 г. - 0,06%; в 2004 г. - 0,09%; в 2005 г. - 0,11%; в 2006-2007 гг. - 0,13% ежегодно; в 2008 г. - 0,12%; в 2009 г. - 0,13%; в 2010 г. - 0,12%; в 2011 г. - 0,11%.

Статья 285 УК состоит из трех частей, отражающих соответственно основной, квалифицированный и особо квалифицированный составы преступления и выражающих деяния, относящиеся к категории преступлений средней тяжести (см. ч. 1) и тяжких (см. ч. 2, 3). В присоединенных к статье четырех примечаниях рассматриваются должностные лица и иные субъекты посягательств, предусмотренных гл. 30 УК.

Основной объект преступного посягательства - установленный законом порядок государственной службы или службы в органах местного самоуправления. Факультативные объекты - права и законные интересы граждан или организаций, охраняемые законом интересы общества или государства. Возможно причинение вреда жизни, здоровью граждан, чужой собственности.

Объективная сторона составов преступления выражается деянием в форме действия или бездействия. Активное преступное поведение возможно в использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы из корыстной или иной личной заинтересованности. Например, руководитель учреждения приобретает за казенный счет материальные ценности для организации (холодильник, телевизор, компьютер, стол, автомобиль), но фактически использует приобретенные вещи для обустройства своего быта (своего дома); принимает на работу сотрудников, которые не соответствуют предъявляемым профессиональным требованиям и не могут компетентно исполнять служебные обязанности; использует подчиненных по службе лиц для работ по благоустройству своего домовладения.

Пассивное преступное поведение может выразиться в невыполнении должностным лицом каких-либо действий по службе, которые оно обязано было совершить, но умышленно воздержалось от этого по мотивам корыстной или иной личной заинтересованности. Например, должностное лицо органа внутренних дел не регистрирует некоторые заявления граждан о фактах совершения тяжких преступлений, для того чтобы создать видимость высокой раскрываемости преступлений во время его дежурств и таким образом завоевать благоприятное расположение руководства.

Под использованием должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы следует понимать такое поведение должностного лица, которое хотя и было непосредственно связано с осуществлением этим лицом своих прав и обязанностей, однако не вызывалось служебной необходимостью и объективно противоречило как общим требованиям, предъявляемым к государственному аппарату и аппарату органов местного самоуправления, так и тем целям и задачам, для достижения которых должностное лицо было наделено соответствующими полномочиями (см. абз. 1 п. 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19).

По законодательной конструкции основной и квалифицированный составы преступления являются формально-материальными. Преступление окончено (составами) в момент существенного нарушения прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства (см. ч. 1, 2) - наступления как материальных, так и нематериальных общественно опасных последствий. Особо квалифицированный состав - материальный. Преступление окончено (составом) в момент наступления тяжких последствий (см. ч. 3), которые по разумению Пленума Верховного Суда РФ, отраженному в п. 21 постановления от 16.10.2009 № 19, должны быть материальными.

Существенный вред определяется степенью отрицательного влияния противоправного деяния на нормальную работу организации или учреждения, характером и размером понесенного ими материального ущерба, числом потерпевших от преступления граждан, тяжестью причиненного им морального, физического или имущественного вреда.

Таким образом, существенное нарушение прав граждан/организаций означает нарушение прав и свобод физических/юридических лиц, гарантированных общепризнанными принципами и нормами международного права, Конституцией России (например, права на уважение чести и достоинства личности, личной и семейной жизни граждан, права на неприкосновенность жилища и тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также права на судебную защиту и доступ к правосудию, в том числе права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе и компенсацию ущерба, причиненного преступлением). Под нарушением законных интересов граждан/организаций следует понимать, в частности, создание препятствий в удовлетворении гражданами/организациями своих потребностей, не противоречащих нормам права и общественной нравственности. Такое нарушение может быть выражено в создании должностным лицом препятствий, ограничивающих возможность выбрать в предусмотренных законом случаях по своему усмотрению организацию для сотрудничества (см. п. 18 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19).

Тяжкие последствия возможны в виде крупных аварий и длительной остановки транспорта или производственного процесса, иного нарушения деятельности организации, причинения значительного материального ущерба, а также в виде наступления по неосторожности смерти человека, в виде самоубийства потерпевшего или его покушения на самоубийство и т.д. (см. п. 21 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19).

Субъект преступного посягательства - специальный, т.е. должностное лицо, выполняющее функции представителя власти либо осуществляющее организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции. В ч. 2 ст. 285 УК субъект уточнен: им является лицо, занимающее государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ, либо глава органа местного самоуправления (например, Президент РФ (субъекта РФ), член Правительства РФ, Федерального Собрания РФ, судья).

Субъективная сторона составов преступления характеризуется виной в форме умысла. Обязательны для квалификации деяния как преступления мотивы его совершения: корыстная или иная личная заинтересованность.

Корыстная заинтересованность - стремление должностного лица путем совершения неправомерных действий получить для себя или других лиц выгоду имущественного характера, не связанную с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или пользу других лиц (например, незаконное получение кредита, льгот, освобождение от каких-либо имущественных затрат, возврата имущества, погашения долга, оплаты услуг, уплаты налогов). Иная личная заинтересованность - стремление должностного лица извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленное такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желанием приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т.д. (например, следователь принимает процессуальное решение в пользу подозреваемого с целью приобретения новых знакомств с "полезными" людьми). Протекционизм, т.е. незаконное оказание содействия в трудоустройстве, продвижении по службе, поощрении подчиненного, а равно иное покровительство по службе, совершенное из корыстной или иной личной заинтересованности, также свидетельствует об использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы (см. п. 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19).

В случае наступления в результате злоупотребления должностными полномочиями тяжких последствий психическое отношение виновного к совершенному преступлению может характеризоваться двумя формами вины.

Квалифицирующие признаки закреплены в ч. 2 ст. 285 УК: злоупотребление должностными полномочиями лицом, занимающим государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ, главой органа местного самоуправления (читай: главой муниципального образования) (см. примечания 2, 3 к ст. 285 УК; Сводный перечень государственных должностей Российской Федерации, утв.

Указом Президента РФ от 11.01.1995 № 32; п. 9, 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19).

Особо квалифицирующий признак (см. ч. 3 ст. 285 УК) - злоупотребление должностными полномочиями, повлекшее тяжкие последствия.

Таблица 12

Различия между злоупотреблением должностными полномочиями, превышением должностных полномочий и неисполнением сотрудником органа внутренних дел приказа