Иммунитет государства в зарубежном законодательстве и международно-правовых актах. Иммунитет иностранного государства от принудительных мер

Щеголев Святослав Игоревич, консультант управления международного права и сотрудничества ВАС РФ, магистр юриспруденции (МГИМО(У) МИД России).

В большинстве государств иностранные центральные банки и их имущество пользуются юрисдикционным иммунитетом, однако его содержание может существенно различаться. Автор исследует зарубежный опыт и предлагает учесть его при совершенствовании российского законодательства.

Ключевые слова: юрисдикционный иммунитет, центральный банк.

Введение

Повышение степени экономической интеграции разных государств - тенденция, которая существует уже на протяжении долгого времени и значительно влияет на развитие международного и внутригосударственного права. Но одному аспекту этого явления в исследованиях уделяется незаслуженно мало внимания. Как известно, государства относятся к наиболее сильным и активным участникам международного экономического оборота. И далеко не всегда от их лица выступают непосредственно государственные органы. Напротив, появляется все больше форм участия государств в мировом экономическом обороте. Суверенные фонды благосостояния, государственные предприятия, акционерные общества, контролируемые государством, - вот лишь некоторые наиболее яркие примеры. Соответственно, правовое регулирование их деятельности имеет множество особенностей, которые, к сожалению, пока недостаточно изучены российской юридической наукой.

Активно участвуют в трансграничных экономических отношениях и центральные банки. Если на территории своего государства центральный банк выполняет прежде всего роль регулятора, то при вступлении в трансграничные экономические отношения он оказывается лишь очередным участником рынка. Тем не менее в силу публичной значимости такого участника его статус имеет ряд особенностей, отличающих его от частных лиц.

Одной из этих особенностей является вопрос о действии в отношении его юрисдикционного иммунитета. Общее правило юрисдикционного иммунитета широко известно: par in parem non habet imperium (равный над равным не имеет власти), но применение и толкование этой простой нормы международного права на практике зачастую вызывает серьезные трудности <1>. Как указывал Международный суд ООН, "[государства] в целом согласны в том, что юрисдикционный иммунитет является действительной и важной частью обычного международного права... [Но] расходятся во мнениях относительно пределов и объема нормы о юрисдикционном иммунитете" <2>.

<1> В доктрине международного права даже существует точка зрения, что государственный иммунитет не основывается на нормах международного права, а служит скорее проявлением международной вежливости (см.: Higgins R. Certain Unresolved Aspects of the Law of State Immunity // Netherlands International Law Review. Vol. 29. 1982. P. 271). Впрочем, подобный подход был прямо отклонен Международным судом ООН (см. п. 56 - 57 Постановления Международного суда ООН от 03.02.2012 по делу Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy, Greece intervening)).
<2> Пункты 58 - 59 Постановления Международного суда ООН от 03.02.2012 по делу Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy, Greece intervening).

В мире вырабатываются различные механизмы определения пределов и объема юрисдикционного иммунитета. Среди решений этой задачи можно отметить создание соответствующих международных договоров. В ряде зарубежных государств приняты особые законы, содержащие нормы о юрисдикционном иммунитете иностранных центральных банков. В некоторых правовых системах (включая российскую) нормы об иммунитете иностранных государств сформулированы общо, вследствие чего задача их детального толкования ложится на правоприменительные органы. В России этими органами являются прежде всего суды, а значит, для них проблема юрисдикционного иммунитета имеет первоочередное значение.

Актуальность этой темы подтверждается тем, что согласно п. 33 Плана законопроектной деятельности Правительства РФ на 2012 г. <3> предполагалось внесение изменений в АПК РФ и ГПК РФ в целях обеспечения иммунитета центральных банков иностранных государств и принадлежащего им имущества. Аналогичные положения содержатся в Стратегии развития банковского сектора Российской Федерации на период до 2015 г. <4>. Представляется, что внесению таких изменений в законодательство России должен предшествовать анализ мирового опыта в этой сфере, что и является целью настоящей статьи.

<3> Утвержден распоряжением Правительства РФ от 28.12.2011 N 2425-р.
<4> См.: приложение к Заявлению Правительства РФ и Центрального банка РФ от 05.04.2011.

Кроме того, следует учитывать, что в Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г. центральные банки выделены в качестве особого субъекта правового регулирования. Россией эта Конвенция не ратифицирована, однако факт ее подписания налагает на наше государство определенные международно-правовые обязательства: в соответствии со ст. 18 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. Россия обязана воздерживаться от действий, которые лишили бы данную Конвенцию ООН ее объекта и цели. Это означает, что в правоприменительной практике российских государственных органов Конвенцию ООН нельзя игнорировать.

В настоящее время в России вопрос юрисдикционного иммунитета иностранных центральных банков крайне мало изучен на уровне доктрины и почти не затрагивается законодательством и правоприменительной практикой. Тем не менее, учитывая растущую актуальность этой темы и предстоящее развитие российской правовой системы, интересно исследовать основной международный и зарубежный опыт регулирования соответствующих отношений.

Система координат: юрисдикционный иммунитет - абсолютный или ограниченный?

Прежде чем рассматривать конкретные особенности статуса иностранного центрального банка, необходимо определить систему координат, в которой проводится наше исследование.

Изучение любого вопроса юрисдикционного иммунитета следует начинать с определения того, какой теории иммунитета иностранного государства мы будем придерживаться.

Как известно, институт юрисдикционного иммунитета устанавливает невозможность осуществления одним государством властных действий в отношении другого государства в силу международно-правового принципа суверенного равенства государств.

В то же время в международном праве существует несколько основных теорий юрисдикционного иммунитета - абсолютного и ограниченного иммунитета. Согласно теории абсолютного иммунитета (субъектная теория) иностранное государство пользуется иммунитетом всегда в силу своей природы как особого субъекта права, иностранного носителя суверенитета. Теория ограниченного иммунитета (субъектно-функциональная теория) обусловливает наличие иммунитета двумя факторами: природой государства как особого субъекта права и осуществлением им действий во исполнение суверенно-властных функций <5>.

<5> Таким образом, суверенные действия (acta jure imperii), которые может осуществлять исключительно государство как носитель суверенной власти, противопоставляются несуверенным действиям (acta jure gestionis), которые может осуществлять любое лицо.

В российской правовой доктрине распространена теория абсолютного иммунитета, но мы в настоящей статье будем придерживаться теории ограниченного иммунитета в силу нескольких причин. Во-первых, даже теория абсолютного иммунитета знает исключения, например, иммунитет не признается в тех случаях, когда государство само от него отказывается. Следовательно, абсолютного иммунитета в чистом виде не существует, он всегда в той или иной степени ограничен. Во-вторых, именно теория ограниченного иммунитета наиболее распространена в мире <6> - следовательно, наибольший интерес представляет изучение норм и правоприменительной практики, построенных на ней. В-третьих, хотя теория ограниченного иммунитета и возникла позже теории абсолютного иммунитета, в настоящее время ее трудно назвать новацией: существует она с конца XIX в. Так, Ф.Ф. Мартенс писал: "...в лице государя различается двоякий характер: суверена и частного лица. Как суверен иностранный государь свободен от гражданской подсудности; как частное лицо - не свободен" <7>. Итак, теория ограниченного иммунитета существует уже достаточно давно, что подтверждает ее обоснованность, и в этом она не уступает теории абсолютного иммунитета.

<6> Это отмечают многие исследователи - см., напр.: Fox H. The Law of State Immunity. 2nd ed. N.Y., 2008. P. 741. Эта теория также активно использовалась при рассмотрении Международным судом ООН дела Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy, Greece intervening).
<7> Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. М., 1996. С. 216 - 217.

Наконец, в российском законодательстве сегодня закреплены обе теории юрисдикционного иммунитета: как теория абсолютного иммунитета (ст. 401 ГПК РФ), так и теория ограниченного иммунитета (ст. 251 АПК РФ). Таким образом, в России при решении экономических споров (как правило, иностранные центральные банки участвуют именно в них) действует теория ограниченного иммунитета и это необходимо учитывать в нашем исследовании.

Виды юрисдикционного иммунитета

Юрисдикционный иммунитет - это институт международного права, устанавливающий изъятие определенного субъекта или объекта правоотношений из-под власти какого-либо государства в силу связи такого субъекта или объекта правоотношений с осуществлением властных полномочий другого государства. Иммунитет подразумевает: (1) запрет для государства оценивать содержание материально-правовых отношений, в которые вступает другое государство (т.е. квалифицировать действия другого государства с точки зрения своего материального права <8>), или обязывать его к совершению каких-либо действий (прежде всего запрещено привлекать государство к участию в судебном процессе на территории другого государства) (англ. immunity from adjudication <9>), (2) запрет применять принудительные меры в отношении объектов права (имущества), принадлежащих иностранному государству <10>, или физических лиц, исполняющих суверенные функции иностранного государства (англ. immunity from execution <11>).

<8> При этом решение вопроса о наличии или отсутствии государственного иммунитета - в частности, определение того, имеет ли действие государства суверенно-властную или несуверенную природу - относится к сфере процессуального права. Как указывал Международный суд ООН, "иммунитет имеет в основном процессуально-правовую природу" и определение природы действий как суверенных или несуверенных не влияет на решение вопроса об их правомерности или неправомерности (п. 58 и 60 Постановления Международного суда ООН от 03.02.2012 по делу Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy, Greece intervening), п. 60 Постановления Международного суда ООН от 14.02.2002 по делу Arrest Warrant (Democratic Republic of Congo v. Belgium)).
<9> Fox H. Op. cit. P. 467.
<10> Следует отметить, что, например, Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г. к принудительным относит меры, принимаемые как до, так и после вынесения судебного решения. Интересно также, что зачастую для действия иммунитета имущества иностранного государства имеет значение, предназначено ли оно (и используется ли на самом деле) для суверенных целей иностранного государства.
<11> Fox H. Op. cit. P. 468.

При этом международное право четко устанавливает, что эти два вида иммунитета существуют и действуют независимо друг от друга, что недавно подтвердил Международный суд ООН <12>.

<12> Пункт 113 Постановления Международного суда ООН от 03.02.2012 по делу Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy, Greece intervening).

Особенности статуса иностранного центрального банка Понятие "центральный банк"

Как в международном праве, так и в большинстве иностранных законов, регулирующих вопросы юрисдикционного иммунитета, отсутствует определение понятия "центральный банк". Более того, статус центрального банка разнится от государства к государству <13>.

<13> Подробнее об этом см.: Fox H. Op. cit. P. 465 - 467.

В то же время существует ряд общих признаков центрального банка, которые могут быть использованы для его идентификации.

Например , в Великобритании при рассмотрении дела AIG Capital Partners v. Kazakhstan был предложен такой подход: "Основные свойства и функции центрального банка хорошо известны и ясны. По существу, центральный банк учреждается государством для обеспечения и регулирования деятельности валютно-финансовой системы этого государства как внутри него, так и за его пределами" <14>.

<14> AIG Capital Partners v. Kazakhstan EWHC 2239 (Comm.); 1 All ER (Comm.) 1, para. 38.

Далее, в некоторых государствах понятию "иностранный центральный банк" прямо дается определение в законах, регулирующих вопросы юрисдикционного иммунитета. В частности, в Законе Израиля об иммунитете иностранных государств 2008 г. указано, что понятие "центральный банк" включает любое агентство, представляющее собой центральный орган валютного регулирования иностранного государства <15>. Отдельные государства используют термин "центральный банк или равные ему органы финансовой власти" <16>. А в специальном Законе КНР о судебном иммунитете от принудительных мер в отношении собственности иностранных центральных банков 2005 г. указано, что "под иностранным центральным банком понимается центральный банк иностранного государства и региональной организации экономической интеграции или орган финансовой администрации, осуществляющий функции центрального банка" <17>. Отметим, что китайский Закон распространяет иммунитет и на центральные банки региональных организаций экономической интеграции.

<15> Секция 1 Закона Израиля об иммунитете иностранных государств 2008 г.
<16> Статья 19(1) Закона о гражданской юрисдикции Японии в отношении иностранного государства 2009 г.
<17>

Особая правосубъектность центрального банка

К одной из основных отличительных черт статуса иностранного центрального банка относится его особая правосубъектность. Зачастую центральный банк, несмотря на его публичную значимость, даже по национальному праву своего государства не является государственным органом (яркими примерами служат Банк России и Федеральная резервная система США).

Следует учитывать, что наличие у иностранного центрального банка отдельной от государства правосубъектности (отсутствие у него статуса государственного органа) отнюдь не ведет ipso facto к отсутствию у него юрисдикционного иммунитета.

Это связано с тем, что юрисдикционному иммунитету, являющемуся институтом международного права, коррелируют соответствующие нормы внутригосударственного процессуального права. Данные нормы устанавливают, какой объем юрисдикционного иммунитета иностранных государств и организаций, их имущества признается в конкретном государстве. Для целей применения таких внутригосударственных норм следует определить статус иностранного лица и квалифицировать его действия. Это определение и квалификацию проводят органы того государства, в котором действуют соответствующие нормы (и решается вопрос о признании юрисдикционного иммунитета иностранного государства, иностранной организации или их имущества).

Таким образом, государство (чаще всего эту функцию выполняет суд) может квалифицировать иностранную организацию, которая не является государственным органом по праву государства ее учреждения, как государственный орган для целей признания иммунитета. В этом случае организация рассматривается как часть иностранного государства и в отношении ее применяются те же нормы, что и в отношении любого иного государственного органа.

В ряде международных договоров и иностранных законодательств содержатся особые нормы, прямо предусматривающие возможность признания иммунитета иностранных организаций, которые не являются государственными органами ни по праву государства учреждения, ни по праву государства, применяющего норму об иммунитете, при наличии определенных условий. Например , секция 14(2) Акта Великобритании о государственном иммунитете и секция 16(2) Акта Сингапура о государственном иммунитете устанавливают, что иностранная самостоятельная организация (separate entity) обладает иммунитетом в отношении совершенных ею суверенно-властных действий, если само государство обладало иммунитетом в отношении таких действий <18>. Подобный подход в настоящее время не очень распространен, однако он интересен тем, что обособлен как от теории абсолютного, так и от теории ограниченного иммунитета. Если первая теория является субъектной (иммунитет признается в силу природы субъекта как иностранного суверенного государства независимо от природы осуществляемых им действий), вторая - субъектно-функциональной (иммунитет признается при условии сочетания двух факторов: природы субъекта-суверена и природы осуществляемых им суверенно-властных действий), то указанный выше подход можно охарактеризовать как чисто функциональный: иммунитет признается в силу осуществления субъектом суверенно-властных действий независимо от природы этого субъекта.

<18> Секция 14(2) Акта Великобритании о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1978 г.: "Самостоятельная организация [которая отлична от исполнительных органов правительства государства и может выступать истцом и ответчиком в суде] обладает иммунитетом от юрисдикции судов Соединенного Королевства, если и только если (a) судебный процесс имеет место в отношении действия, совершенного ею в осуществление суверенной власти; и (b) обстоятельства таковы, что государство... обладало бы таким иммунитетом".

Это положение применительно к судам Сингапура дословно воспроизведено в секции 16(2) Акта Сингапура о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1979 г.

Понятие "иностранное государство" сформулировано в ряде правовых актов достаточно широко, что позволяет включить в него центральный банк или иные организации. Например , в понятие "государство" могут быть включены "учреждения или институции государства либо другие организации в той мере, в какой они правомочны совершать и фактически совершают действия в осуществление суверенной власти государства" <19>, "политическое подразделение иностранного государства или агентство или учреждение иностранного государства" <20>, "любое подразделение правительства" <21>, "агентство иностранного государства" <22>.

<19> Статья 2 Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г. Аналогичная формулировка использована в ст. 2 (iii) Закона о гражданской юрисдикции Японии в отношении иностранного государства 2009 г.
<20> § 1603 (a) Акта США об иммунитетах иностранного государства (Foreign Sovereign Immunities Act) 1976 г. При принятии этого Акта именно центральные банки были приведены в качестве примера лиц, которые могут быть включены в категорию agency or instrumentality (см.: Legislative History of the Foreign Sovereign Immunities Act House Report N 94 - 1487. 94th Cong. 2nd Sess. 12. P. 16).
<21> Секция 14(1) Акта Великобритании о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1978 г. и секция 16(1) Акта Сингапура о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1979 г. При этом, как было указано ранее, секция 14(2) Акта Великобритании и секция 16(2) Акта Сингапура допускают действие государственного иммунитета в отношении "самостоятельной организации", не являющейся частью иностранного государства.
<22> Секция 2 Акта Канады о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1985 г.

Подобные конструкции позволяют включить в них центральный банк и рассматривать его как часть иностранного государства. В то же время некоторые государства (Великобритания, Сингапур), как было указано ранее, допускают распространение юрисдикционного иммунитета на центральный банк даже в тех случаях, когда он не является частью иностранного государства.

Функции центрального банка

Еще одна особенность статуса центрального банка заключается в выполняемых им функциях.

Часто наряду с суверенно-властными функциями центральный банк может осуществлять функции, имеющие чисто коммерческую природу. При этом очевидно, что иммунитет должен признаваться лишь в отношении действий, совершенных в осуществление суверенно-властных функций <23>. Но как отличить действия, совершенные во исполнение суверенно-властных функций, от иных действий? Единого понятия "функции центрального банка" в юриспруденции не выработано, "поэтому даже типично коммерческие сделки могут рассматриваться как совершенные во исполнение функций ЦБ" <24>.

<23> Во французской судебной практике отмечалось, что центральный банк иностранного государства, обладающий самостоятельной правосубъектностью, пользуется иммунитетом в случае осуществления действий в сфере валютного регулирования "с момента, когда установлено, что обжалуемые действия были осуществлены в рамках тех полномочий, которые предоставлены ему государством" (см.: Zavicha Blagojevic c. Banque du Japon. 19 mai 1976. Revue critique de droit international prive, 1977, 359, note H. Battifol; Journal du droit international, 1976. 687, note P. Kahn (цит. по: Bureau D., Muir-Watt H. Droit international prive. T. I. Partie generale. 1-re id. Paris, 2007. P. 108, note 2)).
<24> Лебедева М.Е. Иммунитет иностранного государства от обеспечительных мер в международном частном праве (международные соглашения и иностранное право): Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 187.

Значимость разграничения суверенно-властных и несуверенных действий центрального банка подчеркнута, например, в ст. 27 Европейской конвенции об иммунитете государства 1972 г., где установлено, что самостоятельное подразделение (включая центральный банк <25>) иностранного государства может быть привлечено в суд другого государства как частное лицо, однако такой суд не может оценивать действия, которые оно совершило при осуществлении своей публичной власти (acta jure imperii).

<25> Согласно Пояснительному докладу к данной Конвенции (п. 109), таким самостоятельным подразделением может являться национальный банк (см.: www.conventions.coe.int).

Существует и правоприменительная практика по этому вопросу. Так, в качестве суверенных действий рассматривались: выпуск денежных знаков (банкнот) <26>, регулирование и надзор в отношении государственных резервов иностранной валюты <27>, исполнение публичных надзорных функций банка <28>.

<26> Camdex International Ltd. v. Bank of Zambia (N 2) 1 All ER 728; cf. A. Ltd. v. B. Bank, 111 ILR 590.
<27> Crescent Oil & Shipping Services Ltd. v. Banco Nacional de Angola, 28 May 1999, Cresswell J., unreported. Cresswell J. relied on De Sanchez v. Banco Central de Nicaragua, 770 F 2d 1385 (5th Cir. 1985), which was overruled in Weltover.
<28> Grovit v. De Nederlandsche Bank NV EWHC 2944 (QB); 1 WLR 3233; EWCA Civ 953. Интересно, что в этом деле иммунитет был предоставлен в отношении действий, совершенных частным лицом от имени центрального банка и во исполнение его публичных надзорных функций, хотя банк являлся самостоятельной организацией, а не государственным органом.

В качестве несуверенных были квалифицированы такие действия центральных банков, как выдача аккредитива <29>, выдача векселя <30>, частноправовая передача акций компании новому центральному банку от банка, прекратившего свое существование (в конкретном деле речь шла о создании нового центрального банка, выполняющего исключительно публичные, некоммерческие функции) <31>.

<29> Trendtex Trading Corporation v. Central Bank of Nigeria QB 529; Hispano Americana Mercantil SA v. Central Bank of Nigeria 2 Lloyd"s Rep. 277.
<30> Cardinal Financial Investment Corp. v. Central Bank of Yemen, 12 April 2000, Longmore J.; 1999 Folio No. 1195 QBD (Comm. Ct); Central Bank of Yemen v. Cardinal Financial Investment Corp. (N 1) Lloyd"s Rep. Bank 1, CA.
<31> Banca Carige SpA Cassa di Risparmio di Genova e Imperio v. Banco Nacional de Cuba 3 All ER 923. Banco Nacional de Cuba v. Cosmos Trading Corp. 9 November 1999, CA.

В отношении несуверенных действий центральным банкам отказывалось в иммунитете даже в тех случаях, когда банки признавались наделенными суверенными полномочиями. Таким образом, для решения вопроса о признании юрисдикционного иммунитета решающее значение имеет природа реально осуществляемого центральным банком действия, а не формальные полномочия этого банка.

В то же время функции центрального банка могут выполняться отдельными от него организациями (например, денежные знаки государства могут печататься частными предприятиями, даже иностранными; некоторые решения, определяющие политику центрального банка, могут приниматься иным органом <32>). В таком случае встает вопрос о возможности признания иммунитета в отношении действий, совершенных такими организациями при выполнении функций центрального банка. С точки зрения теории ограниченного иммунитета это, вероятнее всего, невозможно (если только такая организация не будет рассматриваться как часть иностранного государства или его центрального банка), а вот с точки зрения теории чистого функционального иммунитета это могло бы быть допустимым.

<32> Например , согласно ст. 13 Федерального закона от 10.07.2002 N 86-ФЗ (в ред. от 19.10.2011, с изм. от 21.11.2011) "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" Национальный банковский совет имеет полномочия по контролю в отношении деятельности Банка России, в частности, к таким полномочиям относится решение вопросов, связанных с участием Банка России в капиталах кредитных организаций.

Кроме того, следует иметь в виду, что функции центрального банка могут выполняться и международными организациями (например, в Европейском союзе эмиссия банковских билетов евро может осуществляться только по решению Европейского центрального банка <33>), - в таком случае необходимо решить вопрос о природе действий, совершаемых такой организацией. Могут ли те действия, которые осуществляются ею в качестве наднационального центрального банка, рассматриваться как суверенно-властные действия соответствующего государства - участника международной организации или его центрального банка? Этот вопрос особенно актуален в отношениях такой международной организации и ее участников с третьими государствами. Например , в случае предъявления в российском суде иска к Европейскому центральному банку следует ли действия, которые он осуществлял в качестве центрального банка государства - участника Европейского союза, рассматривать как действия международной организации или как суверенно-властные действия государства - участника Европейского союза? Учитывая растущие темпы экономического оборота между Россией и Евросоюзом, а также сложную правовую природу как самого Евросоюза, так и его институтов, этот вопрос представляется далеко не праздным.

<33> Пункт 1 ст. 128 Договора о функционировании Европейского союза (в редакции Лиссабонского договора): "Европейский центральный банк имеет исключительное право санкционировать эмиссию банковских билетов евро в Европейском союзе".

Таким образом, значительные трудности при решении вопроса об иммунитете иностранного центрального банка вызывает тот факт, что банк может осуществлять действия коммерческой природы и, кроме того, его суверенно-властные функции могут выполняться не им самим, а иными лицами.

Имущество центрального банка

Статус имущества иностранного центрального банка имеет решающее значение при определении того, обладает ли оно иммунитетом от принудительных мер. Исследователи отмечают отсутствие единообразного подхода в международном и зарубежном праве к регулированию этого вопроса <34>.

<34> См.: Силкина И.В. Актуальные проблемы иммунитета иностранного государства и его собственности в международном частном праве: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 127.

Первой проблемой является определение того имущества центрального банка, на которое распространяется иммунитет.

Отдельные законодательные акты содержат настолько детальное регулирование, что в них описываются даже конкретные объекты права собственности иностранного центрального банка, на которые распространяется иммунитет: например, "наличные средства, банкноты, счета, ценные бумаги, иностранные валютные резервы и золотовалютные резервы иностранного центрального банка или недвижимость и иная собственность банка" <35>. В судебной практике Великобритании отмечалось, что термин "имущество" в сфере юрисдикционного иммунитета следует толковать широко, включая любое движимое и недвижимое имущество, любое право или долю, возникшие на основании закона, судебного решения или договора <36>.

<35> Статья 2 Закона КНР о судебном иммунитете от принудительных мер в отношении собственности иностранных центральных банков 2005 г.
<36> AIG Capital Partners v. Kazakhstan EWHC 2239 (Comm.); 1 All ER (Comm.) 1; 129 ILR, p. 589; para. 45. AIC Ltd. v. Federal Government of Nigeria EWHC 1357 (QB) at para 47. Alcom Ltd. v. Republic of Columbia AC 580 at 602.

Однако нередко центральному банку может принадлежать и имущество частных лиц. При этом оно может быть неотделимо от государственного имущества, например, на счетах центрального банка могут храниться смешанно денежные средства государства, самого центрального банка и средства частных лиц. Более того, трудности вызывает и то, что имущество самого центрального банка может рассматриваться отдельно от имущества государства, к которому он относится. В частности, правовые нормы могут предусматривать иммунитет имущества центрального банка, но не имущества государства вообще <37>, или наоборот - не выделять имущество центрального банка в особую категорию <38>.

<37> Такой подход использован в Законе КНР о судебном иммунитете от принудительных мер в отношении собственности иностранных центральных банков 2005 г.
<38> Некоторые правовые нормы могут вызвать трудности при толковании. Например , в ст. 19 и 21 Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государства и их собственности 2004 г. речь идет об иммунитете имущества государства, в качестве одной из категорий которого выделяется имущество центрального банка. При этом возможны по меньшей мере два варианта толкования: (1) любое имущество центрального банка - это имущество государства, и поэтому любое имущество центрального банка обладает иммунитетом, или (2) иммунитетом обладает имущество центрального банка, но лишь при том условии, что оно одновременно является имуществом государства (при этом остается открытым вопрос о наличии иммунитета у такого имущества центрального банка, которое не является имуществом государства).

В то же время имущество центрального банка может передаваться в управление суверенным фондам благосостояния (которые нередко используют его с целью скорее извлечения прибыли, нежели сохранения капитала и активно применяют механизмы краткосрочных инвестиций и рискованных операций наравне с частными лицами). Судебная практика по этому вопросу не очень обширна, однако, например, в деле AIG Capital Partners Inc. v. Kazakhstan <39> английский суд решил, что в силу юрисдикционного иммунитета было невозможно обращение взыскания на средства, принадлежащие суверенному фонду благосостояния (подконтрольному Центральному банку Казахстана), поскольку их нахождение в собственности такого фонда свидетельствовало об их использовании в суверенных целях, даже если для достижения этих целей и сохранения стоимости активов эти средства использовались в торговле и размещались на счетах третьего лица.

<39> AIG Capital Partners Inc. and Another v. Kazakhstan (National Bank of Kazakhstan intervening) EWHC 2239 (Comm.); 1 WLR 1420; 1 All ER (Comm.) 11; 129 ILR 589 at para. 92.

Что касается пределов и объема иммунитета имущества центрального банка, то к их определению также существует множество подходов.

В ряде международных договоров и иностранных законодательных актов содержатся специальные нормы об иммунитете имущества иностранного центрального банка. Как правило, эти нормы устанавливают, что к имуществу иностранного центрального банка не могут применяться принудительные меры. В отдельных случаях эти положения распространяются на любое имущество иностранного центрального банка (отмечается, что такая собственность не может рассматриваться как предназначенная или используемая для коммерческих целей) <40>. При этом может быть указано, что данное положение действует даже в том случае, когда центральный банк является самостоятельной организацией <41>, а не государственным органом <42>. Фактически в этих случаях речь идет об абсолютном иммунитете имущества центрального банка от любых принудительных мер, т.е. даже более широком иммунитете, чем у любого иного имущества иностранного государства. Вместе с тем законы некоторых государств, регулирующие вопросы иммунитета от применения принудительных мер, просто приравнивают собственность центрального банка к собственности государства <43>.

<40> Статьи 19 и 21 Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г. При разработке текста этой Конвенции ООН специальный докладчик предлагал предоставлять иммунитет только имуществу, используемому для регулятивных целей (used for monetary purposes), основываясь на предложениях ряда государств, однако Комиссия международного права ООН отвергла это предложение (см.: Fox H. Op. cit. P. 473, 646).
<41> Секция 14(4) Акта Великобритании о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1978 г.; секция 16(4) Акта Сингапура о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1979 г.; секция 18 Закона Израиля об иммунитете иностранных государств 2008 г.; секция 15(4) Ордонанса Пакистана об иммунитете государства (State Immunity Ordinance) 1981 г.; секция 15(3) Акта Южно-Африканской Республики об иммунитетах иностранных государств (Foreign States Immunities Act) 1981 г. В качестве примера применения этого подхода в судебной практике Великобритании можно привести дело Koo Golden East Mongolia v. Bank of Nova Scotia, Scotia Capital (Europe) Ltd., Mongol Bank CA (Civ. Div.) 19 December 2007.
<42> При этом, например, в судебной практике Великобритании встречается даже указание на то, что иммунитет имущества центрального банка действует независимо от того, из какого источника туда поступили средства и для каких целей они предназначаются (см. AIC Ltd. v. Federal Government of Nigeria, EWHC 1357, paras. 46 ff.; 129 ILR, p. 571).
<43> Секция 35(1) Акта Австралии об иммунитетах иностранных государств (Foreign States Immunities Act) 1985 г.; ст. 19(1) Закона о гражданской юрисдикции Японии в отношении иностранного государства 2009 г.

В качестве конкретных примеров из правоприменительной практики можно привести тот факт, что английские суды отказывают в применении принудительных мер в отношении не выпущенных в обращение банкнот, находящихся в собственности центрального банка (поскольку это не имело бы никакой ценности для истца, однако воспрепятствовало бы выполнению ответчиком публичных функций центрального банка) <44>, а также в отношении полученных за рубежом доходов, которые в соответствии с национальным валютным регулированием должны были поступать на счет центрального банка (поскольку это было бы вмешательством в действие иностранного публичного права, что недопустимо) <45>.

<44> Camdex International Ltd. v. Bank of Zambia (N 2) 1 All ER 728 (см.: Proctor Ch. Mann on the Legal Aspect of Money. 6th ed. Oxford, 2005. P. 546 - 547).
<45> Camdex International Ltd. v. Bank of Zambia (N 2) CLC 714, CA, 28 January 1997.

Нередко законы зарубежных государств устанавливают дополнительные требования, выполнение которых необходимо для того, чтобы имущество центрального банка (или иного органа валютно-финансового регулирования) могло обладать иммунитетом от применения принудительных мер. В качестве примеров таких требований можно указать условия, что имущество должно "являться собственностью иностранного центрального банка и использоваться им от своего имени" <46> или "банк должен владеть им от своего имени и оно не должно использоваться или предполагаться к использованию в коммерческой деятельности" <47>. Во Франции имущество обладает иммунитетом при соблюдении одновременно нескольких требований: во-первых, в отношении его иностранный центральный банк должен осуществлять хранение или управление от своего имени или от имени иностранного государства или государств, к которым он относится, и, во-вторых, такое имущество не должно быть "в основном предназначено для деятельности, носящей частноправовой характер" <48>.

<46> § 1611 (b) (1) Акта США об иммунитетах иностранного государства (Foreign Sovereign Immunities Act) 1976 г. В то же время Акт США не содержит прямого ответа на вопрос, может ли обладать иммунитетом любое имущество иностранного центрального банка или только используемое для суверенных целей.

В деле Weston Compagnie de Finance et d"Investissement v. La Republica del Ecuador (Weston Compagnie de Finance et d"Investissement v. La Republica del Ecuador, 823 F Supp. 1106 - SDNY 1993) суд США пришел к выводу, что Акт запрещает применение принудительных мер по отношению к любому имуществу центрального банка, даже используемому им в коммерческих целях (при этом на вклады частных лиц в центральном банке взыскание может быть обращено, однако лишь в том случае, если эти вклады можно четко отделить от имущества, используемого для осуществления публичных полномочий центрального банка). Тот же суд установил, что невозможен отказ от иммунитета центрального банка от предварительных мер (несмотря на то, что такой отказ возможен в отношении иного государственного имущества).

См. также: Banque Campafina v. Banco de Guatemala 599 F Supp. 329 (SDNY 1984); 92 ILR 399 (Patrikis E.T. Foreign Central Bank Property: Immunity from Attachment in the United States // University of Illinois Law Review. 1982. N 1. P. 265).

<47> Секция 12(4) Акта Канады о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1985 г.
<48> Статья L 153-1 Валютного и финансового кодекса Франции (Code monetaire et financier).

Следует отметить, что в судебной практике многих зарубежных государств применяется подход, согласно которому иммунитет от принудительных мер отсутствует в тех случаях, когда средства центрального банка используются одновременно для суверенных и несуверенных целей <49> или исключительно для коммерческих целей <50>.

<49> Дело Englander v. Statni Banka Ceskoslovenska, Постановление Кассационного суда Франции 1969 г. (см.: Paulsson J. Sovereign Immunity from Execution in France // International Lawyer. Vol. 11. N 1. Winter, 1977. P. 675; подробнее см.: Лебедева М.Е. Указ. соч. С. 189 - 190).
<50> Дела Федерального трибунала Швейцарии Banque Centrale de la Republique de Turquie v. Weston Compagnie de Finance et d"Investissement (Swiss Federal Tribunal, 15.11.1978, 65 ILR 417), Lybia v. Actimon SA (Swiss Federal Tribunal, 24.04.1985, 82 ILR 30); дело Кассационного суда Франции Cameroon Bank of Development v. Rolber, Cour de cassation de France, 18.11.1986; дело Non-resident Petitioner v. Central Bank of Nigeria (Постановление суда Франкфурта от 02.12.1975 - Landsgericht Frankfurt), 65 ILR 131 at 137 (подробнее см.: Fox H. Op. cit. P. 468 - 469).

Таким образом, основные трудности, связанные со статусом имущества иностранного центрального банка, могут быть вызваны тем, что центральный банк может иметь какие-либо имущественные права в отношении тех объектов права, на которые распространяются и права частных лиц. Кроме того, важно, для каких целей предназначено и (или) на самом деле используется имущество иностранного центрального банка.

Однако указанные положения могут не применяться (как и любые нормы о юрисдикционном иммунитете) в том случае, когда иностранное государство явно выражает отказ от своего иммунитета. При этом нередко особо оговаривается, что государство может не выражать общий отказ от иммунитета, а предназначить конкретное имущество для применения к этому имуществу принудительных мер <51>. Впрочем, единых требований к тому, кто и в каком порядке может осуществлять отказ от иммунитета центрального банка и его имущества, в настоящее время нет <52>.

<51> Статья 19(b) Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности; ст. Закона КНР о судебном иммунитете от принудительных мер в отношении собственности иностранных центральных банков 2005 г.; ст. 17(2) Закона о гражданской юрисдикции Японии в отношении иностранного государства 2009 г.
<52> В практике США использовался подход, согласно которому для того, чтобы отказ, сделанный государством в отношении своего центрального банка, признавался действительным, государству необходимо явным образом назвать банк и выразить отказ от иммунитета от применения принудительных мер, иначе за центральным банком будет признан иммунитет (т.е. отказ правительства от иммунитета даже в отношении себя и любого из своих органов и учреждений будет недостаточным). Например , дело LNC Investments, Inc. v. Republic of Nicaragua (2000) (см.: Lee P.L. Central Banks and Sovereign Immunity // Columbia Journal of Transnational Law. 2003. N 41 (цит. по: Лебедева М.Е. Указ. соч. С. 187)).

Интересно отметить два возможных подхода к оценке причин наделения иностранных центральных банков и их имущества особым статусом. С одной стороны, существует мнение, что основанием для этого является "особая ответственность центрального банка", а "средства, находящиеся в [центральном] банке, находятся в нем в силу его публичных обязанностей и, следовательно... на них не может быть обращено взыскание по его собственным долгам" <53>. Впрочем, не менее обоснованной выглядит и точка зрения, согласно которой особый статус центральных банков представляет собой скорее исключение, нежели правило, и был установлен с целью привлечения иностранных инвестиций путем повышения гарантий в отношении имущества центральных банков <54>. Второе мнение подтверждается и тем, что зачастую принятие законодательных норм об особенно широком иммунитете иностранных центральных банков и их имущества шло вразрез с устоявшейся судебной практикой <55> и не было необходимым с точки зрения международного права <56>. Таким образом, по-видимому, решение о признании исключительно широкого иммунитета иностранных центральных банков было вызвано не столько сугубо правовыми соображениями, сколько экономическими и политическими интересами соответствующих государств.

<53> См.: Blair W. The Legal Status of Central Bank Investments under English Law // Cambridge Law Journal 57. 1998. At 389 - 390. Приводится дело Camdex International Ltd. v. Bank of Zambia (No. 2) 1 All ER 728, CLC 714, CA, 218 January 1997 (цит. по: Fox H. Op. cit. P. 474).
<54> См.: Schreuer C.H. State Immunity: Some Recent Developments. Cambridge, 1988. P. 158 - 159; Patrikis E.T. Op. cit. P. 267; Blair. Op. cit. At 378.
<55> Например , в Великобритании до принятия Акта о государственном иммунитете 1978 г. Центральный банк мог рассматриваться и как не являющийся частью государства в случае наличия у него самостоятельной правосубъектности, а в отношении его имущества допускалось применение определенных принудительных мер и без его согласия (см. дела Trendtex Trading Corporation v. Central Bank of Nigeria QB 529; Hispano Americana Mercantil SA v. Central Bank of Nigeria 2 Lloyd"s Rep. 277).
<56> В связи с этим интересен вывод английского суда: "Тот факт, что в Европейской конвенции об иммунитете государства отсутствуют положения, предоставляющие иммунитеты от исполнительных действий центральным банкам, не означает того, что подобных положений не может быть в праве государств - участников Конвенции; Конвенция устанавливает нижний, а не верхний предел защиты" (см. дело Banca Carige SpA Cassa di Risparmio di Genova e Imperio v. Banco Nacional de Cuba 3 All ER 923, para. 41).

Заключение

Подводя итоги, следует отметить, что центральные банки иностранных государств и их имущество имеют особый международно-правовой статус и признание их юрисдикционного иммунитета обусловливается целым рядом обстоятельств.

Многочисленные особенности этого статуса нельзя не учитывать при развитии соответствующего российского законодательства и правоприменительной практики. К такому развитию необходимо относиться очень внимательно, с учетом описанных в настоящей работе специфических аспектов: особой правосубъектности центрального банка, его функций и статуса его имущества.

При этом следует иметь в виду, что и международные договоры, и зарубежные правовые системы содержат множество самых разных подходов к регулированию вопросов юрисдикционного иммунитета иностранных центральных банков. И нередко государства предоставляют иностранному центральному банку более широкий иммунитет, чем того требует международное право <57> (руководствуясь среди прочего интересами повышения инвестиционной привлекательности государства), - представляется, что примером этому может служить предоставление практически абсолютного иммунитета имуществу иностранного центрального банка. В этих случаях необходимо четко отличать требования международно-правовых норм от добровольных действий государства по расширению юрисдикционного иммунитета иностранных центральных банков и их имущества. По-видимому, нередко такие действия иностранных государств вызваны скорее политической и экономической ситуацией, складывающейся в данных государствах, которая не всегда аналогична ситуации, существующей в России.

<57> Международный суд ООН отмечал, что, "действительно, иногда государства решают предоставить более широкий иммунитет, чем того требует международное право, для конкретных целей, и особенность в том, что в этом случае предоставление иммунитета не сопровождается элементом opinio juris (т.е. государства добровольно берут на себя более широкие обязательства, чем установлено нормами международного права. - С.Щ.)" (п. 55 Постановления Международного суда ООН от 03.02.2012 по делу Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy, Greece intervening)).

Особенностью российского законодательства, которую непременно следует учитывать, является тот факт, что в ГПК РФ закреплена теория абсолютного иммунитета иностранного государства, а в АПК РФ - теория ограниченного иммунитета. На наш взгляд, это различие создает существенные трудности в правоприменительной практике, и наиболее оптимальным способом снять эту проблему могло бы стать распространение теории ограниченного иммунитета на всю сферу юрисдикционного иммунитета (только в сфере гражданско-правовых отношений, поскольку уголовно-правовой иммунитет имеет особую природу, которую мы не рассматриваем в настоящей работе).

По нашему мнению, было бы целесообразным возвращение к обсуждению идеи принятия в России Федерального закона о юрисдикционном иммунитете иностранного государства <58> (тем более учитывая тот факт, что подписанная Россией Конвенция ООН о юрисдикционном иммунитете государств и их собственности 2004 г. в настоящее время не вступила в силу и нашей страной не ратифицирована).

<58> Эти законопроекты разрабатывались, но не были приняты: проект Федерального закона N 120091-4 "О юрисдикционном иммунитете иностранного государства и его собственности", 10.12.2004 внесен в Государственную Думу, 08.02.2005 снят с рассмотрения Советом Государственной Думы; проект Федерального закона N 127618-4 "О юрисдикционном иммунитете иностранного государства и его собственности", 10.01.2005 внесен Правительством РФ в Государственную Думу, 11.03.2005 принят Государственной Думой в первом чтении, 08.04.2011 отклонен Государственной Думой (по данным СПС "КонсультантПлюс").

Представляется, что регулирование вопросов юрисдикционного иммунитета будет гораздо эффективнее, если установить его в комплексном детальном нормативно-правовом акте, а не в отдельных кратких статьях процессуальных кодексов.

Московский государственный университет имени Михаила Васильевича Ломоносова

Суханов Евгений Алексеевич, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой гражданского права Московского государственного университета имени Михаила Васильевича Ломоносова

Аннотация:

Рассмотрение данного вопроса является важным, поскольку Российская Федерация имеет свои интересы на политической арене. Обращение взыскания на ее имущество, расположенное за рубежом является эффективным инструментом давления на наше государство.

The present topic is an important, because the Russian Federation has its own political interests. An enforcement measures to the public property are effective mechanism of pression to our country.

Ключевые слова:

государственная собственность; иммунитеты

public property; immunities

УДК 347.19

Введение: в данной статье рассматриваются основные подходы к понятию иммунитета государственной собственности как отечественные, так и зарубежные.

Актуальность данной темы заключается в том, что Российская Федерация является активным участником судебных процессов по обращению взыскания на ее имущество за рубежом. Правильное оперирование рассматриваемыми категориями позволяет ормировать эффективную позицию при защите государственной собственности РФ.

Цель работы заключается в правильном определении понятия иммунитета государственной собственности.

Задачей работы является разграничение рассматриваемого института от смежных с ним.

Методы: При написании статьи и проведении исследования использовались формалоно-логический, системно-структурный, сравнительно-правовой.

Научная новизна исследования состоит в том, что рассматриваемая проблема почти не поднимается в отечественной правовой литературе, что влечёт массу правоприменительных проблем.

Понятие иммунитета государственной собственности в международном частном праве

Среди разнообразных участников имущественного оборота образцом стоит государство. Обусловлено это тем, что последнее действует в интересах всего общества, выполняя публично-правовые задачи, а также обладает внушительными ресурсами и полномочиями, позволяющими осуществлять регулирование деятельности иных субъектов гражданских правоотношений.

В этой связи особенного внимания заслуживает вопрос ответственности государства по взятым на себя гражданско-правовым обязательствам. Происходит это ввиду следующих обстоятельств. Во-первых, в течение нескольких веков (начиная с XVI-го) за государствами, ввиду незыблемого характера государственного суверенитета, признавался абсолютный иммунитет от всех видов ответственности, включая гражданско-правовую, что, конечно, вызывает ряд вопросов, требующих как теоретического, так и практического разрешения. Во-вторых, привлечение государства к ответственности влечёт минимизацию имущественных фондов последнего. Очевидно, что, если государство будет нести ответственность по всем вопросам, связанным с его деятельностью, это впоследствии приведёт к затруднениям в осуществлении его суверенных функций. Однако, с другой стороны, абсолютное отрицание целесообразности несения ответственности публично-правовыми образованиями негативно скажется на интересах участников гражданского оборота. Изложенные обстоятельства свидетельствуют о том, что предоставление иммунитета государству является объективной необходимостью, однако степень его неприкосновенности не должна быть абсолютной.

Исторически сложилось две формы государственного иммунитета: судебный иммунитет и иммунитет государственной собственности. В первом случае речь идёт о том, что суды иностранного государства не управомочены рассматривать исковые заявления в отношении другого государства . Данный вопрос является сугубо процессуально-правовым и не подлежит рассмотрению в настоящей работе. Однако, следует учесть, что в том случае, когда государство обладает иммунитетом от юрисдикции иностранного суда, вопрос об имущественных взысканиях не возникает ни при каких условиях. С другой стороны, если иностранным судом вынесено решение о привлечении иностранного государства к ответственности, то возникает проблема, связанная с допустимостью обращения взыскания на его имущество.

Сущность понятия «иммунитет государственной собственности» раскрывается через его содержание. Так, И.А. Демидов указывает, что иммунитет собственности государства сводится к невозможности применения насильственных действий со стороны того государства, на территории которого такое имущество находится . Однако автор выделяет также иммунитеты от предварительного обеспечения иска и от исполнения решения суда. Представляется, что подобная точка зрения является неверной, поскольку любая из принудительных мер направлена в отношении собственности и, следовательно, входит в содержание рассматриваемого в данной работе института. Схожей точки зрения придерживается Н.А. Ушаков, указывая, что иммунитет государственной собственности означает невозможность применения принудительных мер к его имуществу . М.М. Богуславский выделяет в данном случае две разновидности иммунитетов: от предварительного обеспечения иска и от принудительного исполнения судебного решения .

Интересной точки зрения придерживается B. Heß, отождествляя иммунитет государственной собственности лишь с иммунитетом от принудительного исполнения судебного решения (enforcement). Между тем, раскрывая далее содержание рассматриваемого понятия, автор указывает на его следующие элементы: иммунитет от обращения взыскания на государственное имущество во исполнение судебного решения, иммунитет от ареста, иммунитет от судебных приказов, направленных на ограничение права собственности государства . E. Wiesinger считает, что рассматриваемый институт означает запрет осуществления принудительных мер в отношении государственного имущества .

По существу, изложенные выше точки зрения соответствуют законодательной практике отдельных государств и Организации объединённых наций. Так, в соответствии с Законом США «Об иммунитетах иностранных государств» 1976 г. (далее - FSIA 1976 г.) рассматриваемое в данной работе понятие раскрывается через иммунитеты от обеспечительных мер и мер, связанных с принудительным исполнением судебного решения. Двумя годами позднее был принят закон Великобритании «О государственных иммунитетах» 1978 г. (далее - SIA 1978 г.), воспринявший определение, аналогичное содержащемуся в FSIA. Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г. (далее - Конвенция ООН 2004 г.) устанавливается запрет на введение принудительных мер в отношении государственного имущества как до, так и после вынесения судебного решения.

Российский законодатель пошел по сходному пути, закрепив в Федеральном законе от 3 ноября 2015 г. № 297-ФЗ «О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации», что иммунитет государственной собственности означает невозможность применения к государству мер по обеспечению иска и принудительных мер, связанных с исполнением судебного решения.

Таким образом, иммунитет государственной собственности представляет собой невозможность применения судом иностранного государства обеспечительных мер и принудительных действий, связанных с исполнением судебного решения, в отношении государственного имущества, находящего на иностранной территории. Данный институт не следует отождествлять со схожим с ним, на первый взгляд, судебным иммунитетом, поскольку при установлении их наличия используются совершенно разные критерии. Данный институт имеет значение на той стадии судебного разбирательства, когда вопрос о допустимости рассмотрения искового заявления в отношении государства или же удовлетворения требований его кредиторов уже решён. Поэтому даже решение суда, вынесенное не в пользу государства, ещё не означает, что оно понесёт имущественную ответственность. Видимо, в этой связи разработчики Конвенции ООН 2004 года назвали его «последним бастионом государственного иммунитета» (the last bastion of state Immunity) .

Основные концепции государственного иммунитета

Для начала следует определить, что термин «концепция иммунитета» не отождествляется с понятием «вид иммунитета». В последнем случае речь идёт об объекте правовой охраны, в качестве которого выступает либо государство как участник судебного процесса (судебный иммунитет), либо его имущество при решении вопроса об обращении на него взыскания (иммунитет государственной собственности). Под концепциями иммунитета понимаются исторически сложившиеся подходы к применению данных разновидностей.

Первой из рассматриваемых концепций является теория абсолютного иммунитета, которая основана на следующем:

1) иски к иностранному государству не могут рассматриваться без его согласия в судах другого государства;

2) в порядке обеспечения иска имущество какого-либо государства не может быть подвергнуто принудительным мерам со стороны другого государства;

3) недопустимо обращение мер принудительного исполнения на имущество государства без его согласия .

Данная теория применялась судами начиная с XVII века (первый известный случай применения государственного иммунитета относится к 1668 г.). Приверженность государств к данной теории была обусловлена «священным» характером государственного суверенитета и провозглашением принципа «равный над равным власти не имеет». Кроме того, считалось, что король (а именно он являлся зеркалом любого государства в тогдашние века) не может совершать каких-либо неверных или неправомерных действий, в связи с чем, вопрос его ответственности вставать не мог (принцип «the King can do no wrong) . Однако, как представляется, наибольшее значение имела крайне низкая степень вовлеченности государства в гражданский оборот.

Ввиду рассмотренных выше обстоятельств, государство могло быть привлечено к ответственности только в случае явно выраженного отказа от иммунитета. Последний, как правило, содержался в международных договорах с конкретными государствами или в арбитражных оговорках к внешнеторговым контрактам.

Однако, с конца XIX века, государства стали шире вовлекаться в коммерческую деятельность, которая тесно связана с международными товарными и финансовыми рынками. Помимо увеличения числа сделок, заключаемых государствами, они стали также более разнообразными. Несколькими десятилетиями позднее государства все чаще стали обращаться к иностранным банкам и международным финансовым организациям для получения кредитов. Увеличилось число юридических лиц публичного права и иных политических образований, активно вовлечённых в гражданский оборот. В этой связи государства начали плавно отходить от теории абсолютного иммунитета. Стоит отметить, что данный процесс носил эволюционный, а не форсированный характер, при этом катализирующим фактором практически во всех государствах служила деятельность судов.

Важно отметить, что США являлись единственным государством, где не происходило поступательного отхода от теории абсолютного иммунитета, развивающегося в судебной практике, а наибольшую роль, как ни странно, сыграло послание главного советника по правовым вопросам Государственного департамента США 1952 года, в котором он указал, что иммунитет должен предоставляться только в отношении государственных актов, носящих властный характер . Позднее данный подход был отражён в решении Верховного суда США по делу Alfred Dunhill of London Inc. v. Republic of Cuba от 1976 года . В данном деле было заявлено требование к агентам кубинского правительства, которое конфисковало предприятия, производящие табачную продукцию. Агенты нарушили обязательство по выплате неустойки, в связи с чем контрагенты предъявили к ним требования о ее уплате. Несмотря на довод агентов о выполнении ими публичной задачи в связи с поручением кубинского правительства, суд указал, что нельзя признать в качестве властной деятельность по осуществлению торговых операций, поскольку это обыкновенно присуще частным лицам, а не суверенным образованиям. Несколькими месяцами позднее в США был принят FSIA 1976 года, базирующийся на функциональном подходе к государственному иммунитету.

В Великобритании, напротив, рассматриваемый подход сложился в судебной практике. В связи с этим следует отметить несколько наиболее значимых судебных решений, повлиявших на становление теории ограниченного иммунитета. Первое решение, где был отражен рассматриваемый подход, вынесено по делу The Charkieh в 1873 году . Суд Адмиралтейства отказался признавать иммунитет за судном, принадлежащим хедиву Египта на том основании, что он не являлся суверенным правителем данного государства. Притом, даже при предположении обратного, следовало бы признать отсутствие иммунитета на том основании, что судно было зафрахтовано частным лицом и предназначалось для коммерческих целей. Дальнейшее развитие подхода было связано с решением по делу Philippine admiral от 1976 года, где суд обратил внимание на следующие обстоятельства: во-первых, не был учтён судебный прецедент по делу Alexander от 1920 года, являвшийся классическим примером абсолютного подхода к иммунитету государства; во-вторых, суд указал, что современная тенденция не позволяет расценивать действия государства как носящие исключительно властный характер и, наконец, было признано нецелесообразным применять доктрину абсолютного иммунитета, учитывая, что государство несёт ответственность по коммерческим контрактам во внутригосударственных отношениях . Закономерная точка в развитии рассматриваемого подхода была поставлена в решении по делу Trendtex Trading Corporation Ltd v. Central Bank of Nigeria от 1977 года, где состав апелляционного суда указал, что единственно возможным подходом при анализе действий государства может быть разделение его действий на властные (iure imperii) и частные (iure gestionis). В рамках последних государство выступает в качестве юридического лица, осуществляя коммерческую деятельность, не имеющую отношения к реализации публичной власти . Годом позднее, в Великобритании был принят SIA 1978 года, в котором, как и в американский FSIA 1976 года, была отражена концепция функционального подхода.

Немаловажным актом, повлиявшим на становление функционального подхода, является Европейская конвенция о государственных иммунитетах 1972 года (далее - Конвенция 1972 г.). Несмотря на то, что данный акт является обязательным только для семи европейских государств (Германия, Великобритания, Люксембург, Австрия, Нидерланды, Швейцария, Бельгия) можно сказать, что в нем отражена четкая позиция европейских государств, связанная с приверженностью функциональному подходу. Так, в соответствии со ст. 7 Конвенции 1972 г. государство не пользуется иммунитетом, если оно имеет на территории государства, где происходит судебное разбирательство, бюро, агентство либо другое учреждение, через которые оно осуществляет тем же образом, что и частное лицо, промышленную, коммерческую или финансовую деятельность и если судебное разбирательство касается этой деятельности бюро, агентства или учреждения. Очевидно, что понятие иммунитета в соответствии с указанным положением шире, чем в рассмотренных выше актах США и Великобритании, поскольку, помимо коммерческой деятельности, включает в себя промышленную и финансовую . Кроме того, в конвенции заложен принцип nexus, в соответствии с которым на собственность может быть обращено взыскание только в том случае, если она имеет прямое отношение к обязательству или действию, которые являются предметом рассмотрения в суде. Это позволяет защитить имущество государства от необоснованных взысканий его кредиторов.

Принятая в 2004 году Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности закрепляет подход, аналогичный содержащемуся в Конвенции 1972 г. Однако данный акт вступает в силу при ратификации его тридцатью государствами, в то время как на данный момент это сделали только 13 государств. Между тем, его роль является существенной, поскольку он отражает современные подходы к содержанию государственного иммунитета .

Практика в Российской Федерации долгое время шла по пути применения абсолютного иммунитета. Это связано с тем, что в Советском союзе существовала монополия внешней торговли и, следовательно, любая сделка государства признавалась актом властного характера. Однако в связи с кардинальными экономическими изменениями, началом активного взаимодействия Российской Федерации с иностранными партнерами, привлечением значительных инвестиций в российскую экономику применение данного подхода стало нецелесообразным. По этой причине возникла потребность в создании благоприятной юрисдикционной обстановки в нашем государстве . Кроме того, иностранные государства не учитывали фундаментальный принцип международного частного права - принцип взаимности и, несмотря на недопустимость ареста иностранного имущества на территории РФ и применения иных принудительных мер (поскольку РФ придерживалась концепции абсолютного иммунитета, фактически, до 2016 года), применяли рассматриваемые меры в отношении российского имущества. Следовательно, целесообразность приверженности указанной концепции иммунитета для нашего государства фактически отсутствовала. Ввиду указанных выше причин, был принят Федеральный закон от 3 ноября 2015 года № 297-ФЗ «О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации» (далее - Закон), в котором закреплена функциональная концепция государственного иммунитета. Так, в соответствии со статьями 14 и 15 данного закона, меры по обеспечению иска в отношении государственного имущества применяются только в тех случаях, когда государство явно выразило согласие на применение данных мер или зарезервировало или иным образом обозначило имущество на случай удовлетворения спора. Принудительные меры, связанные с исполнением судебного решения, могут быть применены только в том случае, если установлено, что имущество иностранного государства используется и (или) предназначено для использования данным иностранным государством в целях, не связанных с осуществлением суверенных властных полномочий.

На основании изложенного можно сделать вывод о том, что в рамках концепции функционального иммунитета действия государства подразделяются на две разновидности - действия властного (iure imperi) и действия коммерческого характера (iure gestionis). Соответственно, государственное имущество можно разделить на предназначенное для использования в публичных либо коммерческих целях. В последнем случае иммунитет не предоставляется и поэтому на данное имущество возможно обращение взысканий или применение к нему обеспечительных мер.

Таким образом, учитывая, что предметом как гражданского, так и международного частного права являются имущественные отношения, представляется, что концепция функционального иммунитета является наиболее приемлемой. Вступая в гражданское правоотношение, государство добровольно подчиняет себя методу частно-правового регулирования, выступая, по существу, в качестве юридического лица. При отрицании возможности несения ответственности государством по своим обязательствам налицо спорное понимание государства как участника имущественных отношений, которая предполагает вмешательство в правоотношение, по всем параметрам соответствующее гражданскому, публично-правового института иммунитета. Вследствие этого, нарушаются интересы контрагентов государства, которые несут потери, в первую очередь, финансовые. Кроме того, государство выглядит как не самый надежный контрагент, который в любой момент может надеть «публично-правовую маску» во избежание ответственности, что может негативно сказаться на его торговых и иных экономических отношениях.

Следует позитивно оценить недавние изменения в законодательстве РФ об иммунитетах, поскольку это соответствует сложившейся экономической ситуации и общетеоретическим представлениям о данной категории.

Библиографический список:

§ 1. Государство как субъект имущественных отношений. § 2. Иммунитет государства и его виды. § 3. Правовой режим гражданско-правовых сделок, совершаемых государством

ЛИТЕРАТУРА

Лунц Л.А. Курс международного частного права. Особенная часть. М., 1975. С. 74-91; Лунц Л.А., Марышева Н.И., Садиков О.Н. Международное частное право. М., 1984. С. 110-118; Богуславский ММ. Иммунитет государства. М., 1962; Иванов СМ. Современные тенденции в законодательстве некоторых буржуазных государств по вопросу об иммунитете государства и его собственности (на примере США и Англии) // Сов. ежегодник международного права. 1981. М., 1982. С. 235-246; Баратянц Н.Р., Богуславский ММ., Колесник А.Н. Современное международное право: иммунитет государства // Сов. ежегодник международного права. 1988. М., 1989. С. 165-182; Хлесто-ваИ.О. Проблемы юрисдикционного иммунитета иностранного государства в работе Комиссии международного права // Там же. С. 183-194; Ушаков Н.А. Юрисдикционные иммунитеты государств и их собственности. М., 1993; Сосна С.А. Комментарий к Федеральному закону о соглашениях о разделе продукции. М., 1997.
Новая литература: Зевков В.П. Международное частное право. Курс лекций. М., 1999. С. 227-237; Ануфриева Л.П. Международное частное право. Особенная часть. М., 2000. Т. 2. С. 84-110; Международное частное право. Учебник / Под ред. Г.К. Дмитриевой. М., 2000. С. 247-270. Международное частное право. Учебник / Под ред. Н.И. Марышевой. М., 2000. С. 157-174; Гаврилов В.В. Международное частное право. М., 2000. С. 104-113; Белое АЛ. Иммунитет государства от иностранной юрисдикции // Право и экономика. 1997. № 3. Ст. 17-12; Хлестова И.О. Вопросы иммунитета государства в законодательстве и договорной практике Российской Федерации. В сб. статей "Проблемы международного частного права" / Под ред. Н.И. Марышевой. М., 2000. С. 68-85; Международное частное право: современная практика. Сб. статей / Под ред. М.М. Богуславского, А.Г. Светланова. М., 2000. С. 186-197, 213-238 (статьи Г.В. Вельяминова, В.В. Яркова, М.М. Богуславского).

§ 1. Государство как субъект имущественных отношений

Развитие международного сотрудничества в области экономики, производства, торговли, науки и культуры приводит к тому, что государство вступает в самые различные имущественные правоотношения с другими государствами, а также с международными организациями, юридическими лицами и отдельными гражданами других государств. При этом обычно различают два вида правоотношений, в которых участвуют государства. Во-первых, правоотношения, возникающие между государствами, а также между государством и международными организациями (по экономическому и научно-техническому сотрудничеству, кредитные и т.д.). Во-вторых, правоотношения, в которых государство выступает в качестве; только одной стороны; другой стороной в этих правоотношениях могут быть иностранные юридические лица, международные хозяйственные (немежгосударственные) организации и отдельные граждане.
Отношения первого вида регулируются исключительно нормами международного публичного права и. хотя они тесно связаны с отношениями второго вида, в настоящей работе не рассматриваются. Что касается отношений второго вида, то это могут быть отношения по поставке товаров, выполнению различных услуг и иные.
Государство может выступать стороной в соответствующих правоотношениях при выпуске им займов, облигации которых продаются иностранным гражданам. Оно может быть стороной в концессионных договорах и вообще в отношениях, возникающих при предоставлении государством концессий иностранным частным компаниям. Определение правовой природы этих отношений особенно актуально для стран, заинтересованных в привлечении иностранных инвестиций (см. гл. 7). Применительно к советскому государству выступление его в качестве стороны в торговых сделках могло иметь место тогда, когда сделки заключались торгпредством. Однако в современных условиях организации внешней торговли такие случаи крайне редки, поскольку внешнеторговые сделки заключаются хозяйственными организациями - самостоятельными юридическими лицами. Однако если российское государство предоставляет само гарантию по внешнеторговой сделке, то в этом случае оно становится субъектом соответствующих отношений.
Российское государство само выступает субъектом имущественных отношений при строительстве здания для посольства за границей, аренде земельного участка или найме жилого дома. Во всех случаях эти сделки заключаются посольством РФ от имени государства. Следует строго различать случаи, когда субъектом имущественных отношений выступает государство и когда субъектом отношений являются государственные юридические лица или любые другие юридические лица.
Возможны и иные правоотношения подобного рода. Например, российское государство может выступать в гражданском обороте за границей в качестве наследника выморочного имущества, оставшегося после смерти российских граждан, или в качестве наследника по завещанию (см. гл. 15).
В области имущественных отношений государство выступает как особый субъект права, поскольку оно не является юридическим лицом.
Категория юридического лица - это категория внутреннего национального права каждого государства. Само государство наделяет какое-либо образование правами юридического лица, т.е. само государство устанавливает, что то или иное образование является юридическим лицом. Кто же может наделить государство правами юридического лица? Только какой-либо правопорядок, существующий над государством, или какое-либо всемирное правительство, о создании которого много писали в юридической и общеполитической литературе, но такого надгосударственного органа нет.
Современная концепция участия государства в гражданско-правовых отношениях, которая стала складываться в 90-е годы в СССР, а затем в России, получила отражение в Основах гражданского законодательства 1991 года и ГК РФ. Согласно ст. 124 ГК государство участвует в отношениях, регулируемых гражданским законодательством, на равных началах с другими участниками этих отношений. По своим гражданско-правовым обязательствам государство отвечает принадлежащим ему на праве собственности имуществом, не закрепленным за юридическими лицами на праве хозяйственного ведения или оперативного управления.

§ 2. Иммунитет государства и его виды

1. Иммунитет государства основывается на том, что оно обладает суверенитетом, что все государства равны. Это начало международного права выражено в следующем изречении: "Par in parem поп nabet imperium" ("Равный не имеет власти над равным").
В теории и практике государств обычно различают несколько видов иммунитета: судебный, от предварительного обеспечения иска и от принудительного исполнения решения.
Судебный иммунитет заключается в неподсудности одного государства судам другого государтсва ("Равный над равными не имеет юрисдикции"). Без согласия государства оно не может быть привлечено к суду другого государства. Причем не имеет значения, в связи с чем или по какому вопросу государство намереваются привлечь к суду.
Иммунитет от предварительного обеспечения иска состоит в следующем: нельзя принимать без согласия государства какие-либо принудительные меры в отношении его имущества.
13 марта 1948 г американские судебные власти наложили арест на прибывший в нью-йоркский порт советский пароход "Россия", пытаясь объяснить эти незаконные действия судебным иском двух пассажиров, которые якобы получили ушибы во время качки судна в море. Арест был произведен в порядке обеспечения иска. Советское посольство по поручению правительства СССР обратило внимание государственного департамента США на недопустимость наложения ареста на судно, принадлежащее иностранному государству и пользующееся поэтому судебным иммунитетом, заявив протест против указанных действий американских властей. После этого представления госдепартаменту 6 апреля 1948 г. в федеральных судах Восточного и Южного округов Нью-Йорка были вынесены решения о снятии ареста с судна.
В данном случае советское государство не давало согласия на рассмотрение дела в суде вообще; здесь действовало общее положение об иммунитете, но и в случае, если согласие государства на рассмотрение дела имеется, оно не распространяется на предварительное обеспечение иска.
Под иммунитетом от исполнения решения понимается следующее: без согласия государства нельзя осуществить принудительное исполнение решения, вынесенного против государства.
Наряду с этими тремя видами иммунитета говорят еще об иммунитете собственности государства (см. гл. 7). Это более общее понятие, поскольку не всегда вопрос об иммунитете имущества государства возникает в связи с рассмотрением какого-либо иска в суде.
Все эти иммунитеты связаны между собой, потому что их основа одна - суверенитет государства, который не позволяет применять в отношении государства какие-либо принудительные меры.
Государство может дать согласие на рассмотрение предъявленного к нему иска в суде другого государства или же на меры по обеспечению иска либо исполнению решения, но такое согласие должно быть явно выражено дипломатическим путем или иным образом. Согласие государства на неприменение к нему правил об иммунитете, об установлении определенных изъятий из этих правил может быть сформулировано в международных договорах, и прежде всего в торговых.
Вступая в гражданско-правовые отношения с иностранной компанией, государство может дать в заключаемом им соглашении согласие на предъявление к нему исков в суде, а также на применение к нему мер по предварительному обеспечению иска или же в отношении принудительного исполнения.
2. В XIX веке и в начале XX века положение об иммунитете государства и его собственности находило повсеместное применение и судами ряда государств был вынесен ряд руководящих решений (leading case) по этому вопросу.
Затем стала развиваться теория так называемого функционального, или ограниченного, иммунитета. Согласно этой теории, когда государство действует как суверен, совершает акт властвования, оно всегда пользуется иммунитетом. Если же государство совершает действия в качестве частного лица, осуществляет внешнеторговые операции, т.е. занимается какой-либо коммерческой деятельностью, то оно иммунитетом не пользуется. Такой точки зрения придерживались суды Австрии, Швейцарии, Бельгии, Италии, Греции. Теория функционального иммунитета получила применение в практике судов ФРГ (решения конституционного суда в 1962 и 1963 гг. по вопросам иммунитета).
Советская доктрина исходила из того, что государство не перестает быть суверенным, когда оно выступает в экономическом обороте. Государство не отказывается от своего суверенитета и не лишается его. Практика показала, что разграничить действия, совершаемые de jure imperil (в качестве акта властвования суверена), и действия, совершаемые de jure gestionis (в качестве частного лица), на основе объективных критериев невозможно.
В судах стран Запада был рассмотрен ряд дел, касавшихся иммунитета советского государства.
Одним из них, па примере которого можно разобрать отдельные положения, касающиеся иммунитета государства и его собственности, было известное дело о советском золоте, рассмотренное в США в 1928-1932 годах.
Для расчетов но некоторым сделкам в США было вывезено и депонировано в двух нью-йоркских банках определенное количество советского золота в слитках. Государственный французский банк предъявил иск о выдаче ему этого золота не к советскому правительству и не к Госбанку СССР, а к нью-йоркским банкам, в которых оно находилось. Французский банк утверждал, что в порядке предоставления займов царскому правительству еще до революции он поместил в банк в Петербурге определенное количество золотых слитков и что слитки, которые находятся в американских байках, и есть те самые, которые в 1916 году им были привезены в Петербург.
В иске было отказано. Остановимся на некоторых принципиальных вопросах этого дела, на решение которых повлияли прежде всего интересы тех американских деловых кругов, которые были за развитие торговли с СССР.
В решении федерального суда Южного округа Нью-Йорка от 5 июня 1931 г. значительное место занял вопрос об иммунитете государства и его собственности. Суд, в частности, указал, что "одним из обычных свойств государственного суверенитета является изъятие от исков со стороны иностранцев. Было бы нарушением одного из атрибутов суверенитета, если бы правительство иностранного государства привлекалось в качестве ответчика па суде без его согласия". Суд признал, что иммунитетом должно пользоваться не только государство, не только правительство, но и любой орган советского государства, в частности Госбанк СССР, являющийся, как выразился суд, "частью (party) советского правительства".
Трудным для американского суда был вопрос о дипломатическом признании. Советский Союз не был признан в то время Соединенными Штатами, но он был признан Францией. В решении суда говорилось: "Хотя и не состоялось признание правительством Соединенных Штатов того, что было названо советским режимом, ни как правительства де-юре, ни как правительства де-факто, мы только прячем головы в песок, подобно страусам, если не хотим признать это". Исходя из этого, суд сделал вывод, что вопрос о признании не имеет значения, поскольку советское государство реально существует, а раз это так, значит, следует признать иммунитет в отношении его собственности, и всякого рода возражения, связанные с непризнанием государства, отпадают.
Далее суд рассуждал следующим образом. Советское государство утверждает, что оно собственник этого золота, хотя это имущество находится во владении нью-йоркских банков. Право собственности советского государства на данное имущество оспариваться не может. Не может быть и наложен арест на это имущество. Если у французского банка есть какая-либо претензия к советскому государству, он вправе обратиться непосредственно к советскому государству, но наложить арест на имущество советского государства нельзя. Таким образом, в решении содержалось принципиальное признание иммунитета советского имущества за границей. Арест, который сначала наложили на советское золото, был спят.
Из вынесенных в послевоенный период решений, в которых был признан иммунитет, представляет интерес решение по делу Е. Вейламап (1959 г.). Содержание этого дела следующее. В 1932-1934 годах в СССР были ликвидированы концессии английских акционерных обществ "Тетюхе майпинг корпорейшн" и "Лена Голдфилдс лимитед" (см. гл. 7). Советское правительство выдало этим обществам обязательства (облигации), по которым в различные сроки производились платежи. В 1941 году СССР был вынужден пойти на приостановление платежей но этим обязательствам. Английские общества, распространив облигации среди английских и американских граждан, не выплачивали по ним никаких процентов, ссылаясь на то, что Советский Союз пе оплатил эти облигации. В связи с этим Вейламап, которая была одним из держателей таких облигаций, обратилась в нью-йоркский суд с иском к Советскому Союзу. В обеспечение иска был наложен арест на счета Госбанка СССР и Банка для внешней торговли СССР в трех нью-йоркских банках (всего па сумму около 55 тыс. долл.). Само но себе рассмотрение судом этого дела являлось нарушением общепризнанных норм международного права о судебном иммунитете, поскольку советское правительство не давало согласия па рассмотрение иска Вейламап в американском суде.
В дальнейшем Вейламап предъявила иск к "Чсйз Мапхэттен Бэнк" о передаче ей определенных сумм с находившихся в этом банке счетов советских банков. В решении Верховного суда штата Нью-Йорк от 1 октября 1959 г. в результате дипломатического протеста СССР, поддержанного госдепартаментом, был признан иммунитет собственности СССР - денежных средств на счетах в "Чейз Манхэттеп Бэнк". Общепризнанно, говорилось в решении суда, что когда в суде штата рассматриваются вопросы в отношении иммунитета иностранных суверенных государств и их собственности, они пе должны обычно решаться путем применения местного закона. Такие вопросы должны рассматриваться принимая во внимание международную вежливость в отношениях между государствами и решаться в соответствии с политикой, сформулированной госдепартаментом США для осуществления международных отношений. Госдепартамент согласился с требованием СССР об иммунитете и через прокурора США сделал заявление о заинтересованности США в том, чтобы собственность СССР в США пользовалась иммунитетом "от исполнения судебных решений или других действий, аналогичных исполнению судебных решений, и что этот суд должен принять меры к немедленному освобождению любой государственной собственности СССР, на которую до настоящего времени наложен арест в связи с этим процессом, и отклонить всякие возможные действия, связанные с исполнением, или действия, аналогичные исполнению судебного решения".
Из практики английских судов по вопросам иммунитета следует остановиться на деле ТАСС (1949 г.). Некий Крайна предъявил к ТАСС иск в связи с тем, что ему якобы был нанесен моральный ущерб. Английский суд признал, что ТАСС не может быть ответчиком по данному делу, так как ТАСС - этот отдел, часть советского правительства, занимающийся вопросами информации, и поскольку это часть советского правительства, иск к правительству не может рассматриваться при отсутствии согласия ответчика. В суд, указывалось далее в решении, поступило письмо советского посольства в Лондоне, в котором приводились выдержки из устава ТАСС и сообщалось, что советское правительство и ТАСС, ссылаясь на иммунитет, не дают согласия на рассмотрение иска. Таким образом, в решении английского суда но данному делу был признан иммунитет советского государства и его органов.
Приведенные решения были вынесены до принятия в США Закона об иммунитетах иностранных государств 1976 года и в Великобритании Закона об иммунитете государства 1978 года. В Законе СИТА 1976 года указано, что иммунитет не будет признаваться, "когда основаниями для иска служат коммерческая деятельность, осуществляемая иностранным государством в Соединенных Штатах, или действие, совершенное за пределами Соединенных Штатов в связи с коммерческой деятельностью иностранного государства вне Соединенных Штатов, если это действие имеет прямые последствия для Соединенных Штатов" (§ 1605 (а) 2). На имущество иностранного государства, находящееся в США и используемое для коммерческой деятельности в этой стране, не распространяется иммунитет от мер по аресту для обеспечения иска и от мер по обращению взыскания на имущество на основании судебного решения.
В Законе США 1976 года указывается также, к какому критерию должны прибегать американские суды, чтобы определить, какие действия являются публично-правовыми, а какие - частноправовыми. По этому вопросу суды в разных странах, в том числе и в США, выносили различные решения, часто противоречивые. В законе США 1976 года в качестве такого критерия избрана не цель, а характер, природа операции или отдельной сделки (§ 1603 (d). Там говорится, что "коммерческая деятельность" означает либо регулярное осуществление коммерческого поведения, либо конкретное коммерческое действие или акт. Коммерческий характер любой деятельности определяется характером поведения или конкретного действия либо акта, а не ее целью. Английский Закон об иммунитете государства 1978 года определяет коммерческое действие при помощи описания его характера и перечисления типов соответствующих контрактов (ст. 3).
В деле по иску к советским информационным агентствам ТАСС и АПН (решение федерального суда Нью-Йорка от 23 января 1978 г.), которые подготовили материал, опубликованный в газетах "Советская Россия", "Красная звезда" и других изданиях, т.е. за пределами США, истец ссылался на то, что эти действия имели "прямые" последствия в США. Истец доказывал (и это имеет наиболее существенное значение с точки зрения применения на практике Закона США 1976 г.), что речь идет именно о коммерческой деятельности и в случае такой деятельности иммунитет не должен предоставляться. Однако суд с такими доводами не согласился. Он исходил из того, что действия информационных агентств не связаны с каким-либо контрактом и не могут рассматриваться как коммерческая деятельность. Суд пришел к выводу, что советские организации пользуются иммунитетом от юрисдикции судов в соответствии с Законом США об иммунитетах иностранных государств 1976 года.
Определенное практическое значение имеет вопрос об обратном действии этого закона. Данный вопрос был центральным в деле Jackson v. People"s Republic of China (1986 г.). Речь шла о претензиях держателей облигаций, выпущенных правительством Китая в 1911 году. Правительство КНР, к которому был предъявлен иск, неоднократно заявляло, что оно не несет никаких обязательств по внешним долгам бывшего китайского правительства, и настаивало на признании иммунитета. Хотя суд пришел к выводу, что выпуск государством облигаций в соответствии с § 1603 (Ь) Закона США 1976 года следует квалифицировать как коммерческую деятельность, иммунитет государства должен быть признан, поскольку закон не может иметь обратной силы. При рассмотрении этого дела правительство КНР заявило, что теория ограниченного иммунитета не может быть обязательной для тех стран, которые ее не признают. По мнению китайского правительства, эта теория "применима только к той группе стран, которые ее признали, и не применима в отношении Китая, который продолжает придерживаться принципа абсолютного иммунитета".
На решение по данному делу сослался другой суд США при рас-, смотрении в 1988 году иска держателей царских займов к правительству СССР. В иске было отказано со ссылкой на то, что Закон США 1976 года не имеет обратной силы.
Законы об иммунитете, исходящие из аналогичных принципов, что и закон США, были приняты в Канаде (1981 г.), Австралии (1981 г.), Пакистане (1981 г.), Сингапуре (1979 г.), ЮАР (1981 г.).
В законодательные акты США, Великобритании и других государств, принятые в последние годы, а также в некоторые международные соглашения были включены специальные правила, касающиеся тех случаев, когда иностранное государство является собственником недвижимого имущества, находящегося на территории государства суда, а также случаев возможного наследования имущества иностранным государством по закону или по завещанию. Так, согласно Европейской конвенции об иммунитете государств от 16 мая 1972 г., иммунитет не признается, если: иностранное государство отказалось от иммунитета; само предъявило иск; спор возник по трудовому контракту в связи с недвижимостью, требованиями о возмещении ущерба, охраной прав промышленной собственности, а также деятельностью dejure gestionis, осуществляемой бюро или агентством государства в стране суда. Если сравнивать эту конвенцию с Законом США 1976 года, то можно заметить, что в ней речь идет о действиях не только коммерческого, но и вообще частноправового характера и что центр тяжести в вопросе о непризнании иммунитета перенесен на наличие территориальной связи, необходимой для установления юрисдикции данного государства.
3. Комиссия международного права в 1991 году приняла проект статей о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности. В 1999 г. ряд статей этого проекта был предложен в новой редакции.
До принятия универсальной международной конвенции по этому вопросу существенную роль продолжает играть судебная практика каждого государства, хотя решения суда одной страны могут использоваться и во всяком случае учитываться при рассмотрении аналогичного дела в другой стране.
Характерный пример дает практика Франции. В этой связи следует остановиться на решении Парижского суда Большой инстанции от 16 июня 1993 г.
В связи с проведением в Центре искусства и культуры имени Жоржа Помпиду выставки картин Аири Матисса из Государственного Эрмитажа и Государственного музея изобразительных искусств имлш А.С. Пушкина (ГМИИ) дочь коллекционера С.И. Щукина Ирина Щукина, а также некий И. Коновалов, утверждавший, что он является внуком другого известного собирателя западной живописи И. Морозова, предъявили ряд исков к Российской Федерации, Государственному Эрмитажу, ГМИИ имени А.С. Пушкина и Центру Помпиду. Истцы требовали наложения предварительного ареста па картины и выплаты им возмещения в крупных суммах. Картины перешли в собственность государства па основании декретов о национализации 1918 года.
Решением суда в исках Щукиной к Коновалову было отказано со ссылкой на принцип судебного иммунитета государства и его собственности.
От имени российского государства в суде было заявлено, что акт о национализации представляет собой осуществление публичной власти государства и касался коллекции картин, принадлежащей его гражданам и находящейся па его территории. Кроме того, было обращено внимание суда на то, что иммунитетом от принудительных мер пользуется не только государство как таковое, но также два музея, осуществляющих хранение картин в рамках выполнения публично-правовых функций в области культуры, на что они были уполномочены Министерством культуры РФ.
Суд согласился с этими доводами и признал, что при отсутствии согласия государства па рассмотрение дела иски не могут быть предметом рассмотрения суда. На этом же основании суд отказал истцам в признании их требований об осуществлении мер принудительного характера в отношении картин.
Однако в практике судов ряда стран и при наличии законов и отдельных международных соглашений не все вопросы, касающиеся иммунитета государства, можно считать окончательно решенными. Характерный пример дала судебная практика США.
Суть дела состоит в следующем. В 1941 году 19-летний гражданин США еврейской национальности Г. Принц вместе со своими родителями, сестрой и двумя братьями оказался в Словакии. Вся его семья погибла в фашистских лагерях, он единственный выжил, пройдя Освенцим и принудительные работы под землей на военных объектах Мессершмита. После длившихся десятилетия попыток получить возмещение за причиненный ему фашистской Германией ущерб он предъявил в 1992 году иск в американском суде к правительству ФРГ. Дело рассматривалось в судах США дважды. Ответчик, опираясь на американский закон 1976 года, ссылался па судебный иммунитет, поскольку предусмотренные этим законом исключения, и прежде всего в отношении действий, которые можно было бы отнести к коммерческой активности, не могли быть применены в данном случае. Суд первой инстанции не признал судебный иммунитет, а при рассмотрении дела в 1994 году в федеральном апелляционном суде (Court of Appeals) мнения судей разделились, хотя большинство высказалось за то, что апелляционный суд не обладает компетенцией для рассмотрения иска. В связи с этим решением были даже подготовлены Палатой представителей предложения о внесении изменений в закон 1976 года, исключающие возможность для государства-ответчика ссылаться па принцип иммунитета государства.
4. Действующее российское законодательство традиционно исходит из абсолютного признания принципа иммунитета государства во всех случаях, независимо от характера действий государства и его органов. Так, АПК РФ в ч. 1 ст. 213 ("Судебный иммунитет") предусматривает следующее положение: "Предъявление- в арбитражном суде иска к иностранному государству, привлечение его в качестве третьего лица к участию в деле, наложение ареста на имущество, принадлежащее иностранному государству и находящееся на территории Российской Федерации, и принятие по отношению к нему других мер по обеспечению иска, обращение взыскания на это имущество в порядке принудительного исполнения решения арбитражного суда допускаются лишь с согласия компетентных органов соответствующего государства, если иное не предусмотрено федеральными законами или международными договорами Российской Федерации". (Аналогичное положение содержится в ст. 435 ГПК РСФСР за исключением отсылки к федеральным законам. Кроме того, ст. 435 предусматривает возможность применения ответных ограничений.)
ГК РФ (часть первая), действующий с 1 января 1995 г., как уже отмечалось выше, исходит из того, что в отношениях, регулируемых гражданским законодательством, Россия как государство выступает на равных началах с иными участниками этих отношений - гражданами и юридическими лицами. Статья 127 ГК предусматривает, что особенности ответственности РФ и ее субъектов в этих отношениях с участием иностранных юридических лиц, граждан и государств определяются законом об иммунитете государства и его собственности.
Поскольку такой закон принят не был, следует исходить из того, что в РФ иммунитет иностранного государства и его собственности признается в полном объеме, что, однако, не решает проблемы признания за рубежом иммунитета РФ в таком же полном объеме.
Практика заключения российским государством крупных кредитных соглашений, долговременных концессионных и инвестиционных соглашений идет по пути включения в них условий, предусматривающих прямое согласие на рассмотрение споров в иностранном суде или в порядке арбитражного разбирательства в третейском суде без использования ссылки на иммунитет государства.
В ряд заключенных российским государством и его органами контрактов с иностранными юридическими лицами и иностранными государствами было включено согласие российской стороны на отказ (или изъятие) от юрисдикционного иммунитета и его видов. Эта практика закреплена в Законе о соглашениях о разделе продукции 1995 года (см. гл. 8), в котором впервые было установлено, что в соглашениях, заключаемых с иностранными гражданами и юридическими лицами, может быть предусмотрен в соответствии с законодательством РФ отказ государства от судебного иммунитета, иммунитета в отношении предварительного обеспечения иска и исполнения судебного и (или) арбитражного решения (ст. 23).
В Комментарии к этому закону (С.А. Сосна) обращалось внимание на то, что концепция абсолютного иммунитета уже давно не отражает ни практику участия российского государства в экономических, коммерческих отношениях с зарубежными странами, ни современную доктрину иммунитета государства.

§ 3. Правовой режим гражданско-правовых сделок, совершаемых государством

1. Внешнеторговые сделки заключаются в России, как правило, любыми юридическими лицами (см. гл. 5).
Для российского законодательства характерно отрицательное отношение к выступлениям государства в качестве непосредственного субъекта таких внешнеторговых сделок. Эта возможность у государства имеется, но она должна быть ограничена, поскольку любой такой случай может повлечь за собой возникновение универсальной ответственности государства. В ст. 11 Закона о государственном регулирований внешнеторговой деятельности 1995 года предусмотрено, что государство РФ, ее субъекты и муниципальные образования - осуществляет внешнеторговую-деятельность непосредственно только в случаях, установленных федеральными конституционными законами, федеральными законами, законами и иными нормативными правовыми актами субъектов РФ.
С точки зрения нашего права и нашей доктрины о раздельной ответственности государства и государственных юридических лиц следует считать, что государственные внешнеторговые организации как самостоятельные юридические лица не должны пользоваться иммунитетом, предоставляемым государству. В новых условиях хозяйственной деятельности в России и в других государствах СНГ субъектом внешнеторговых сделок стали не только внешнеторговые организации, но и обычные государственные предприятия. При этом ни те, ни другие не могут рассматриваться как органы государства, обладающие иммунитетом. Поскольку внешнеторговые сделки осуществляются не государством, а через самостоятельные юридические лица, иммунитет государства не играет существенной роли для внешнеторговой деятельности.
В тех же исключительных случаях, когда внешнеторговую сделку заключило торговое представительство от имени государства, такая сделка должна рассматриваться как совершенная самим государством.
Торгпредство - это орган, осуществляющий за границей права РФ в области внешнеэкономической деятельности Положение о торговых представительствах СССР за границей было утверждено с дополнениями и поправками законом СССР, принятым Верховным Советом СССР 3 августа 1989 г.
Торгпредство не является юридическим лицом. Права и обязанности по его сделкам возникают непосредственно у государства Отсюда вытекает, что "по обязательствам торговых представительств СССР песет ответственность советское государство" (ст 6 Положения)
Положение предусматривает, что торгпредства могут совершать от своего имени и от имени государства сделки и иные юридические акты, необходимые для осуществления возложенных на них задач, выступать в судах в качестве истца или представителя истца.
В качестве ответчика торгпредства могут выступать в судах лишь по спорам, вытекающим из сделок и иных юридических актов, совершенных торгсредствами в странах пребывания, и только в тех странах, в отношении которых СССР в международных /{01 опорах или одностороннего заявления, доведенного до сведения компетентных органов стран пребывания, выразил согласие на подчинение торшредства суду страны пребывания по указанным спорам Таким образом, статус торгпредства определяется в принципе российским правом Это вытекает из того, что торгпредство - орган государства, а па органы государства распространяются законы этого государства; поэтому личным законом торгпредства является российское право.
Принудительное исполнение окончательных судебных решений, вынесенных против торгпредства по этим спорам, может иметь место, но лишь в отношении товаров и долговых требований торгпредства.
На практике бывали случаи, когда к торгпредству пытались предъявлять иски бывшие собственники национализированного в СССР имущества и другие лица, у которых имелась мнимая или действительная претензия к советскому государству. Суд не может рассматривать такие иски к торгпредству, поскольку изъятия из иммунитета торгпредства допускаются только в отношении совершенных им торговых сделок в данной стране. Если сделку заключает какое-либо российское юридическое лицо, то торгпредство ответственности за сделку не песет.
Суды в странах Запада неоднократно пытались представить торгпредство в качестве лица, несущего универсальную ответственность за действия всех наших организаций. Однако с этой точкой зрения согласиться нельзя. Торгпредство - это орган государства, и потому его правовое положение определяется российским правом, которое устанавливает, что торгпредство не отвечает по обязательствам внешнеэкономических и иных хозяйственных организаций, а последние не отвечают по обязательствам торгпредства.
В "торговых договорах, заключаемых СССР, указывалось, что правительство СССР несет ответственность лишь по тем торговым сделкам, которые были надлежащим образом заключены торгпредством или гарантированы от имени торгпредства. Советское правительство не несет ответственности по сделкам хозяйственных организаций, а хозяйственные организации не несут ответственности по сделкам торгпредства.
Концепция участия государства в гражданско-правовых отношениях, которая стала складываться в 90-е годы, получила отражение в Основах гражданского законодательства 1991 года. По своим гражданско-правовым обязательствам государство отвечает находящимися в его собственности средствами государственной казны. Эти положения, согласно Основам, должны применяться соответственно к автономным образованиям, административно-территориальным образованиям, уполномоченным ими органам. Автономные образования и административно-территориальные образования отвечают по своим обязательствам находящимися в их собственности средствами, не закрепленными за юридическими лицами в полное хозяйственное ведение или оперативное управление.
В ряд заключенных российским государством и его органами соглашений и контрактов с иностранными юридическими лицами и иностранными государствами было включено согласие российской стороны на отказ (или изъятие) от юрисдикционного иммунитета и его видов.
2. Особое положение государства как участника международных хозяйственных отношений выражается и в том, что к обязательствам государства в принципе может применяться только его право, кроме случаев, когда государство прямо выразило свое согласие на применение иностранного права. Поэтому правоотношения по договору государства с иностранной компанией или иностранным гражданином регулируются внутренним законодательством государства - стороны в договоре, а не законодательством другого государства или международным правом, если в договоре не предусмотрено иное.
Из этого признанного в доктрине положения исходила Постоянная палата международного правосудия в своих известных решениях о сербских и бразильских займах, вынесенных в 1929 году. По иску французских держателей сербских государственных займов к югославскому правительству палата признала, что права и обязанности по этим займам подчинены не праву Франции, где по ним были выпущены облигации, а законам Югославии. По мнению Палаты, природа суверенного государства проявляется в том, что действительность принятых им обязательств не может быть подчинена иному закону, чем его собственному.
Из решения Международного суда ООН от 6 июля 1957 г. по франко-норвежскому спору о норвежских займах также может быть сделан вывод о том, что к договору между государством и иностранным гражданином или юридическим лицом применяется внутреннее право данного государства. Отсюда следует, что к обязательствам по займам в принципе должно применяться право страны, выпустившей заем. То же самое следует сказать и о концессионных договорах, хотя концессии обладают определенной спецификой. Все вопросы концессионного договора относятся к внутренней компетенции государства. Концессионный договор - это сделка, правоотношения по которой регулируются внутренним правом, и она не является международным договором.
В то же время концессию нельзя рассматривать и как гражданско-правовой контракт, одностороннее прекращение которого неправомерно. Это односторонний акт государства ("соизволение"), предоставляющий частной компании, в том числе и иностранной, право осуществлять в интересах данного государства, развития его экономики определенную хозяйственную деятельность. В этих же интересах действие такого акта может быть досрочно прекращено, предоставленная концессия может быть "взята обратно".
Так, к началу 80-х годов основные развивающиеся страны - экспортеры нефти фактически ликвидировали концессии, учитывая при этом особую природу концессионных договоров. В 1981 году Иран аннулировал все соглашения о добыче нефти и эксплуатации нефтяных месторождений, заключенные бывшим шахским правительством этой страны с западными компаниями.
Сам термин "концессия" означает уступку прав, принадлежащих государству, другому лицу, в том числе и иностранному инвестору. Концессионный договор используется в современной практике недропользования, и в нем удельный вес гражданско-правовых положений, регулируемых нормами международного частного права, увеличивается.
3. Учитывая современные тенденции по вопросу об участии государства в гражданско-правовых отношениях, осложненных иностранным элементом, в проекте части третьей ГК РФ предложено предусмотреть следующие положения, сформулированные в специальной статье:
"К гражданско-правовым отношениям, осложненным иностранным элементом, с участием государства правила настоящего раздела применяются на общих основаниях, если иное не установлено законом".

Контрольные вопросы

1. Какие бывают виды иммунитета государства?
2. В чем различие между концепцией абсолютного иммунитета и концепцией ограниченного (функционального) иммунитета?
3. В каких странах приняты законы об иммунитете государства и какова практика их применения?
4. Какова практика по вопросу об иммунитетах при заключении соглашений и контрактов, в качестве одной из сторон которых выступает российское государство или его органы?

§ 1. Вопросы собственности в международных отношениях. § 2. Коллизионные вопросы права собственности. § 3. Применение за границей законов о национализации. § 4. Правовое регулирование иностранных инвестиций. § 5. Иностранные инвестиции в свободных экономических зонах. § 6. Правовое положение собственности Российской Федерации и российских организаций за границей

ЛИТЕРАТУРА

Перетерский И.О., Крылов С.Б. Международное частное право. М., 1959. С. 94-117; Линц Л А. Курс международного частного права. Особенная часть. М., 1975. С. 99-127; Лунц Л.А., Марышева Н.И., Садиков О.Н. Международное частное право. М., 1973. С. 118-129; Перетерский И.О. Борьба СССР за равноправие двух систем собственности в международных отношениях // Ученые записки АОН. М., 1947. Вып. 1. С. 113-151; Корецкий В.М. Очерки англоамериканской доктрины и практики международного частного права. М., 1948. С. 197-395; Вилков Г.Е. Национализация и международное право. М., 1962; Богатырев А.Г. Инвестиционное право. М., 1992; Правовое регулирование иностранных инвестиций в России: Сб. статей. М., 1995; Богуславский ММ. Иностранные инвестиции: правовое регулирование. М., 1996; Игнатов В., Бутов В. Свободные экономические зоны. М., 1997; Дерюгина С.В Правовые аспекты понятия "свободная экономическая зона" // Государство и право. 1997. № 5. С. 115-121; Международное частное право: Сб. документов / Сост. К.А. Бекяшев, А.Г. Ходаков. М., 1997. С. 592-658; Международно-правовые основы иностранных инвестиций в России: Сб. нормат. актов и документов. М., 1995; Правовое регулирование иностранных инвестиций в Российской Федерации: Сб. нормат. актов. М., 1995; Правовой режим российских инвестиций за рубежом: Сб. нормат. актов. М., 1997.
Новая литература: Звеков В.П. Международное частное право. Курс лекций. М., 1999. С. 238-271; Ануфриева Л.П. Международное частное право. Особенная часть. М., 2000. Т. 2. С. 115-178; Международное частное право. Учебник / Под ред. Г.К. Дмитриевой. М., 2000. С. 271-297; Международное частное право. Учебник / Под ред. Н.И. Марышевой. М., 2000. С. 175-203; Гаврилов В.В. Международное частное право. М., 2000. С. 130-166; Доронина Н. Комментарий к закону об иностранных инвестициях // Право и экономика. 2000. № 4. С. 61-74; № 5. С. 41-54; № 6. С. 40-46; Кучер АЛ, Никитин М.С. Новый режим иностранных инвестиций // Законодательство. 1999. № 11. Амвросов А. Недостатки Закона об иностранных инвестициях в свете корпоративного права // ЭЖ-Юрист. 2000. № 32; Харченко В.В. Порядок осуществления Российской Федерацией правомочий собственника за рубежом // Журнал международного частного права. 1997. № 1(15); Кирин А. Правовые основы отношений государства и инвесторов. М., 1998; Крамаренко А. Порядок государственной регистрации коммерческих организаций с иностранными инвестициями // Право и экономика. 1999. № 10. С. 12-19; Кувшинов В. Иностранный инвестор // Закон. 1999. № 12. С. 29-37; Нешатасва Т. Иностранные предприниматели в России. Судебно-арбитражная практика. М., 1998; Круто С. Инвестиционная деятельность в субъектах Российской Федерации // Хозяйство и право. № 10. С. 36-49; Хлестов О.Н. О судьбе культурных ценностей, перемещенных в ходе Второй мировой войны (международно-правовые аспекты) // Журнал российского права. 1999. № 11. С. 67 и след.

§ 1. Вопросы собственности в международных отношениях

Проблемы собственности в современных международных отношениях многообразны. В традиционных курсах международного частного права стран Запада раздел о праве собственности сводится, как правило, исключительно к изложению коллизионных вопросов. Между тем ни вопросы национализации, ни вопросы участия иностранного капитала в разработке естественных ресурсов, ни вопросы режима иностранных инвестиций не могут быть сведены к проблемам коллизионного характера и должны рассматриваться наряду с ними.
Большое теоретическое и практическое значение имеет признание права собственности государства на его имущество, находящееся за рубежом. Право одного государства должно относиться, таким образом, к существованию права другого государства как к объективному факту.
Советскому государству пришлось вести длительную борьбу за признание данного принципа. Эта борьба велась на конференциях в Генуе и Гааге, когда была предпринята попытка заставить советское государство отменить национализацию орудий и средств производства. Она велась в иностранных судах, которые стремились подходить к собственности советского государства за границей как к обычной частной собственности иностранца, и не признавали право собственности СССР на находящееся за границей национализированное имущество.

§ 2. Коллизионные вопросы права собственности

1. В законодательстве многих государств проводится различие между правом на недвижимое имущество и правом на движимое имущество. В отношении недвижимости законодательство, судебная практика и доктрина этих государств придерживаются принципа, согласно которому право собственности на недвижимость регулируется законом места нахождения недвижимости. Этот закон определяет и содержание права собственности на недвижимость, и форму и условия перехода прав на недвижимость. Особенно жестко данный принцип проводится в отношении такой основной категории недвижимого имущества, как земельные участки. В специальных реестрах и книгах ведется строгая регистрация прав собственности на землю.
Российские юридические лица и иные наши организации точно так же, как и граждане России, если им принадлежит недвижимое имущество за рубежом, имеют право владеть, пользоваться и распоряжаться таким имуществом в полном объеме в соответствии с правилами местного законодательства.
Более сложным является положение с движимым имуществом. Сюда относятся обычно права требования, ценные бумаги, транспортные средства, личные вещи и т.д. В отношении этой категории имущества в различных государствах по-разному решается вопрос о значении принципа закона места нахождения вещи, хотя и в отношении режима движимого имущества указанный принцип имеет решающее значение.
Во-первых, считается общепризнанным, что если в каком-либо государстве вещь правомерно перешла по законам этого государства в собственность определенного лица, то при изменении места нахождения вещи право собственности на данную вещь сохраняется за ее собственником. Таким образом, признается право собственности на вещь, приобретенную за границей.
Во-вторых, обычно признается, что объем прав собственника определяется законом места нахождения вещи. Из этого следует, что при перемещении вещи из одного государства в другое (как это происходит именно с движимым имуществом) соответственно изменяется и содержание прав собственника. При этом не имеет значения, какие права принадлежали собственнику вещи до ее перемещения в данное государство. Право собственности на вещь, например приобретенную иностранцем на своей родине, признается, но содержание этого права будет определяться не законом страны его гражданства, а законом места нахождения вещи.
В доктринах международного частного права существуют различные точки зрения на то, какой закон регулирует переход права собственности, если вещь приобретается не в том государстве, где она находится. В одних странах доктрина высказывается в пользу применения закона места нахождения вещи, в других предпочтение отдается личному закону собственника.
В Великобритании и США в течение длительного времени исходным был принцип, согласно которому права на движимость определяются личным законом собственника. В курсе Дайси обращается внимание на переход от принципа личного закона к принципу места нахождения вещи.
В праве Франции в ряде случаев переход права собственности на движимость определяется законом места нахождения вещи; в то же время в наследственном праве переход имущества в порядке наследования часто определяется личным законом наследодателя. Однако принцип личного закона рассматривается в современной доктрине больше как исключение из общего правила. Этот принцип продолжает сохраняться в законодательстве лишь отдельных стран (Аргентины, Бразилии).
Расширение применения закона места нахождения вещи обосновывается в иностранной литературе прежде всего интересами гражданского оборота.
Таким образом, как правило, принцип lex rei sitae определяет, какие вещи могут быть вообще объектом права собственности, объем и содержание прав и обязанностей собственника и чаще всего возникновение, переход и прекращение права собственности.
2. Коллизионные вопросы отношений, вытекающих из права собственности, регулируются также в отдельных международных соглашениях. Гаагская конвенция о праве, применяемом к переходу права собственности в международной торговле товарами, 1958 года решает ряд вопросов, связанных с переходом права собственности, не на основании принципа lex rei sitae, а на основании обязательственного статута, т.е. права, применяемого сторонами к сделке внешнеторговой купли-продажи (см. гл. 8).
3. В действующем в России законодательстве имеется несколько коллизионных норм, касающихся права собственности. Основное правило содержится в ст. 164 Основ гражданского законодательства 1991 года, носящей название "Право собственности". В этой статье закреплен ряд положений. Во-первых, установлено, что "право собственности на имущество определяется по праву страны, где это имущество находится" (п. 1). Во-вторых, предусматривается, что право собственности на транспортные средства, подлежащие внесению в государственные реестры, определяется по праву страны, где транспортное средство внесено в реестр. В-третьих, предусмотрено, что "возникновение и прекращение права собственности на имущество определяются по праву страны, где это имущество находилось в момент, когда имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для возникновения или прекращения права собственности, если иное не предусмотрено законом" (п. 2).
Таким образом, в РФ закон места нахождения вещи признается исходным коллизионным началом для решения вопросов права собственности. Закон места нахождения вещи определяет прежде всего, какие вещные права возможны вообще и каково их содержание.
Из положения п. 2 ст. 164 Основ следует, что если право собственности на движимую вещь возникло по закону ее места нахождения, то оно не может прекратиться в силу перемещения вещи в другую страну, в которой на основании действующего в ней законодательства такое право собственности не могло бы возникнуть в таком же порядке, как в первой стране.
Вопросы перехода права собственности и риска случайной гибели вещи имеют особое значение в международной купле-продаже товаров. В действующем в России законодательстве установлены специальные коллизионные нормы по этим вопросам применительно к обязательственному статуту (см. гл. 8).
В п. 3 ст.164 Основ гражданского законодательства предусмотрено, что "возникновение и прекращение права собственности на имущество, являющееся предметом сделки, определяются по праву места совершения сделки, если иное не установлено соглашением сторон". Это означает, что за основу принят принцип автономии воли сторон. Если же стороны в контракте не решили этот вопрос, то тогда начинает действовать коллизионный принцип lex loci contractus. Статья 223 ГК РФ предусматривает, что право собственности возникает с момента передачи вещи, если иное не предусмотрено законом или договором. Согласно ст. 459 ГК РФ, если иное не предусмотрено договором купли-продажи, риск случайной гибели переходит на покупателя с момента, когда в соответствии с законом или договором продавец считается исполнившим свою обязанность по передаче товара покупателю.
Особые сложности в международной практике вызывают случаи, когда предметом сделки является товар в пути. Например, товар перевозится морем или по железной дороге, а стороны во время его нахождения в пути совершают сделку по передаче на него права собственности. Какое право тогда следует применять: страны отправления товара, страны назначения или какого-либо промежуточного пункта нахождения вещи? Закон предписывает в этих случаях применять закон места отправки вещи. Согласно п. 3 ст. 164 Основ, "право собственности на имущество, находящееся в пути по внешнеэкономической сделке, определяется по праву страны, из которой это имущество отправлено, если иное не установлено соглашением сторон".
Более подробные правила содержатся в Проекте части третьей ГК РФ. Там предложены следующие общие положения о праве, подлежащем применению к вещным правам: 1) содержание права собственности и иных вещных прав на недвижимое и движимое имущество, их осуществление и защита определяются по праву страны, где это имущество находится; 2) принадлежность имущества к недвижимым или движимым вещам определяется по праву страны, где это имущество находится.
Возникновение и прекращение права собственности и иных вещных прав на имущество определяются, согласно проекту, по праву страны, где это имущество находилось в момент, когда имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для возникновения либо прекращения права собственности и иных вещных прав, если иное не предусмотрено законом. Возникновение и прекращение права собственности и иных вещных прав по сделке, заключаемой в отношении находящегося в пути движимого имущества, определяются по праву страны, из которой это имущество отправлено, если иное не предусмотрено законом.
Возникновение права собственности и иных вещных прав на имущество вследствие приобретательной давности определяется правом страны, где имущество находилось в момент окончания срока приобретательной давности.
Согласно проекту, к праву собственности и иным вещным правам на воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания и космические объекты, подлежащие государственной регистрации, их осуществлению и к защите этих прав применяется право страны, где эти суда и объекты зарегистрированы.
Коллизионные нормы в отношении вещных прав содержатся также в КТМРФ 1999г.
Согласно ст. 417 КТМ права на имущество, затонувшее во внутренних морских водах или в территориальном море, а также отношения, возникающие в связи с затонувшим имуществом, определяются законом государства, в котором имущество затонуло.
К затонувшим в открытом море судам, находящимся на них грузам и иному имуществу применяется закон государства флага судна.
В отношениях между предприятиями, к которым продолжают применяться ОУП СЭВ 1968/1988 годов, момент перехода права собственности и риска случайной гибели товара с продавца на покупателя определяется не путем применения коллизионных норм, а исходя из единых материально-правовых норм. Так, этот переход при железнодорожных перевозках считается совершенным "с момента передачи товара с железной дороги страны продавца железной дороге, принимающей товар", в водных перевозках на условиях "фоб", "сиф" и "каф" - "с момента перехода товара через борт судна в порту погрузки".

§ 3. Применение за границей законов о национализации

1. Под термином "национализация" понимается огосударствление, т.е. изъятие имущества, находящегося в частной собственности, и передача его в собственность государства. В результате национализации в собственность государства переходят не отдельные объекты, а целые отрасли экономики. Национализацию как общую меру государства по осуществлению социально-экономических изменений следует отличать от экспроприации как меры по изъятию отдельных объектов в собственность государства и от конфискации как меры наказания индивидуального порядка.
Характер национализации зависит от того, кем и в каких целях она проводится. В 1917-1920 годах советским государством проводилась национализация земли, банков, промышленных и торговых предприятий и т.д.
Мероприятия по национализации были осуществлены в ряде стран Восточной Европы и Азии. Социалистическая национализация означала, что право частной собственности на национализированное имущество было уничтожено и возникло новое, принципиально иное по содержанию право социалистической собственности. Позднее национализация стала важным средством в борьбе освободившихся от колониальной зависимости молодых государств за достижение ими экономической независимости. В зависимости от конкретных условий процесс создания государственного сектора путем национализации протекал в этих странах по-разному: в одних национализировалась только собственность, которая принадлежала иностранному капиталу, в других затрагивался и местный частный капитал.
Национализация проводилась и в ряде высокоразвитых стран Запада.
2. Право любого государства на национализацию частной собственности, в том числе и принадлежащей иностранцам, вытекает из общепризнанного принципа международного права - суверенитета государства. Осуществление национализации - это одна из форм проявления государственного суверенитета
Каждое государство в силу суверенитета устанавливает свою политическую и экономическую систему, свою систему права собственности. Государство имеет исключительное право устанавливать содержание и характер права собственности, порядок приобретения, перехода и утраты этого права.
Право государства на национализацию, включающее право свободно распоряжаться своими естественными ресурсами и богатствами, было подтверждено в ряде резолюций Генеральной Ассамблеи ООН. Так, 21 декабря 1952 г. Генеральная Ассамблея ООН на своей VII сессии приняла резолюцию № 626_"О праве свободной эксплуатации естественных богатств и ресурсов". В ней говорится, что "право народов свободно распоряжаться своими естественными богатствами и ресурсами и свободно их эксплуатировать является их неотъемлемым суверенным правом и соответствует целям и принципам Устава Организации Объединенных Наций". В резолюции рекомендуется всем государствам - членам ООН воздерживаться от действий, прямых или косвенных, имеющих целью препятствовать осуществлению суверенных прав того или иного государства в отношении его естественных богатств. В то же время в резолюции не содержится каких-либо положений, которые ограничивали бы право государства национализировать собственность иностранцев или устанавливали бы условия проведения такой национализации. Поскольку осуществление национализации относится к внутренней компетенции государства, ни один международный орган не может обсуждать меры по национализации собственности иностранцев. Это положение нашло свое подтверждение также в решении Международного суда ООН, который признал себя некомпетентным рассматривать жалобу правительства Великобритании (1951 г.) в связи с национализацией Ираном Англо-Иранской нефтяной компании.
Таким образом, с точки зрения современного международного права право осуществлять национализацию собственности, в том числе собственности иностранных граждан и компаний, является бесспорной прерогативой суверенного государства.
3 Международное публичное право признает право государства на проведение национализации, но оно не регулирует и не может регулировать отношения собственности, возникающие между государством и частными физическими и юридическими лицами. Условия проведения национализации определяются не международным пра-^1з"м","ТЪ1йу^трённйм^?авомТосударства, осуществляющего национализацию. " "
При всех отличиях, связанных с историческими, политическими и экономическими условиями проведения национализации в различных странах, с точки зрения проблематики международного частного права важно выявление некоторых общих черт, характерных для правовой природы национализации.
Во-первых, всякий акт национализации - это акт государственной власти; во-вторых, это социально-экономическая мера общего характера, а не мера наказания отдельных лиц; в-третьих, национализация может осуществляться в отношении собственности вне зависимости от того, кому она принадлежит (отечественным или иностранным физическим и юридическим лицам); в-четвертых, каждое.государство, проводящее национализацию, определяет, должна ли выплачиваться иностранцам компенсация за национализированную собственность, а если должна, то в каком размере Внутренний закон государства может предусмотреть предоставление компенсации, условия и время ее выплаты, что имело место в ряде стран.
В качестве примера можно привести ст. 3 иракского закона № 59 от 1 июня 1972 г. о национализации "Ирак петролеум компани", в которой указывалось, что иракское государство уплатит ей компенсацию. Однако из этой компенсации, согласно закону, должны быть вычтены долги компании (налоги, местные долги, связанные с операциями) и суммы, которые причитаются иракскому государству.
В 1973 году Генеральная Ассамблея ООН подтвердила право освободившихся государств самим определять формы и размер компенсации (резолюция 3171/XXXVIII).
Вместе с тем государство как сторона в международном договоре о взаимной защите инвестиций может принять на себя обязательства не осуществлять меры по принудительному изъятию капиталовложений, в том числе путем национализации, реквизиции или конфискации в административном порядке. Такое обязательство Советского Союза (так же, как другого государства - стороны в договоре) содержится в двусторонних соглашениях о поощрении и взаимной защите капиталовложений, заключенных правительством СССР с правительствами Великобритании, ФРГ, Франции, Финляндии и других стран. В этих соглашениях предусматривалось, что при национализации иностранных капиталовложений, проведенной в случаях, когда этого требуют государственные или общественные интересы, будет выплачиваться компенсация. Она должна выплачиваться без необоснованной задержки, быть конвертируемой и свободно переводимой с территории одной страны на территорию другой.
Таким образом, Советский Союз, а затем Россия и другие страны СНГ признали в заключенных ими соглашениях принцип быстрой, адекватной и эффективной компенсации (например, ст. 5 Договора РФ с Японией от 13 ноября 1998 г., ст. 5 договора с Кореей от 14 декабря 1990 г) Естественно, что такое признание принципа компенсации не имеет обратной силы и не может быть распространено на национализацию, проведенную в нашей стране в период до заключения этих соглашений.
4. Законы о национализации имеют экстерриториальное действие, т.е. должны признаваться и за пределами государства, их принявшего. Это означает, что государство, осуществившее национализацию, должно быть признано за границей собственником как имущества, которое находилось в момент национализации в пределах его территории, так и национализированного имущества, находившегося в момент национализации за границей.
В настоящее время, как правило, ни судебной практикой, ни юридической доктриной стран Запада не оспаривается экстерриториальное действие законов о национализации в отношении имущества, которое в момент национализации находилось на территории государства, осуществившего национализацию, а затем было вывезено за границу в порядке ведения внешней торговли, в качестве экспонатов на выставки или для иных целей.
Решающее значение для признания судами принципа экстерриториального действия законов о национализации имела длительная борьба советского государства, которую оно вело за признание своих прав на имущество, приобретенное в силу законов о национализации.
Первым решением, которым было признано экстерриториальное действие советских законов о национализации, было решение Высшего суда Великобритании от 12 мая 1921 г. по делу "A.M. Лютер против Д. Сегора". Суть этого известного дела сводилась к следующему. В августе 1920 г. Наркомвнешторг РСФСР продал английской фирме "Сегор" партию фанеры. До национализации фанера была собственностью акционерного общества "Лютер". Национализированный товар (фанера) в момент национализации находился на складе предприятия общества "Лютер" в Новгороде. После прибытия фанеры в Великобританию бывшие собственники общества "Лютер" предъявили иск фирме "Сегор" о возврате фанеры. Первоначально иск был удовлетворен, однако при вторичном рассмотрении дела уже после заключения первого торгового договора между РСФСР и Великобританией в 1921 году английский суд отклонил иск. Судья Скрстон (Scruttori), в частности, указал, что если Л Б. Красин (глава советской торговой делегации) привез товары в Англию от имени своего правительства и объявил, что они принадлежат правительству, то ни один английский суд не может проверять такое заявление Как заявил судья Варипгтон (Waningtori), суд не может "входить в рассмотрение вопроса о действительности актов, коими право собственности на спорные товары было изъято от истцов и перенесено на ответчиков". Судьи отвергли довод истца о том, что советские законы о национализации якобы противоречат принципам справедливости и морали и поэтому действие их не может быть признано в Великобритании.
Из решений судов других стран следует указать на решение федерального суда США от 5 июня 1931 г. по делу о советском золоте (по иску Банка Франции к американским банкам), в котором было признано, что акты национализации должны рассматриваться как действительные (см. гл. 6). В решениях американских судов по делу "правительство США против банкирского дома М. Бельмонт" (1937 г.) и по делу Пинка (1942 г.) было признано экстерриториальное действие советских законов о национализации в отношении имущества отделений национализированных русских юридических лиц, находившегося в момент национализации на территории США.
Верховный суд США в своем решении от 2 февраля 1942 г. по иску правительства США к Пинку, ликвидатору американских отделений национализированных русских страховых обществ, указал: "Мы решаем, что право на фонды или на имущество, о которых идет речь, было приобретено советским правительством как преемником "Первого русского страхового общества"; что это право оказалось переданным Соединенным Штатам по соглашению с Литвиновым и что Соединенные Штаты имеют право на имущество (фонды) вопреки притязаниям общества и иностранных кредиторов".

Закон о юрисдикционных иммунитетах: на границе права и политики

Комитет Государственной Думы по вопросам собственности ведет работу над проектом закона «О юрисдикционном иммунитете иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации», который был внесен в Государственную Думу 5 августа 2015 г. В соответствии с законопроектом с 1 января 2016 г. суды могут быть управомочены ограничивать иммунитет иностранных государств в отношении споров, возникающих из гражданско-правовых сделок и предпринимательской деятельности, трудовых правоотношений, участия в организациях, а также в отношении споров, касающихся прав на имущество, возмещения вреда, интеллектуальной собственности или связанных с эксплуатацией судна. Помимо этого, законопроект содержит нормы, регулирующие обеспечительные меры в отношении иностранного государства и исполнение судебных решений.
Стоит отметить, что законодательное регулирование ограничения юрисдикционного иммунитета иностранного государства не является новаторством, поскольку подобные законы действуют в США, Великобритании и других странах.
В пояснительной записке к законопроекту указано, что принятие закона обусловлено расширением масштаба внешнеэкономических связей, возникновением тенденции отказа государств от юрисдикционного иммунитета, а также возросшим числом исков, предъявляемых к Российской Федерации, и распространением концепции ограниченного иммунитета. Кроме того, этот законопроект станет своеобразным ответом на попытку ограничения юрисдикционного иммунитета, предпринятую Бельгией и Францией в отношении России. В этих государствах после признания решения международного арбитража в Гааге по делу ЮКОСа было возбуждено исполнительное производство, в рамках которого российским учреждениям, которые находятся на территории этих стран, были предъявлены документы об аресте государственного имущества Российской Федерации.
Законопроект был разработан Правительством РФ. По мнению Председателя Правительства, Д. А. Медведева, законопроект впервые предусматривает возможность ограничить на основе принципа взаимности иммунитет иностранного государства от участия в судебных разбирательствах, от обеспечительных мер и от исполнения судебных актов, а также определить пределы такого иммунитета. Также Председатель Правительства РФ подчеркнул, что Российская Федерация должна иметь право вводить ответные ограничения для государств, включая отказ от предоставления такому государству иммунитета.
В законопроекте четко определена сфера применения его норм. В частности, закон не может ограничить иммунитет, в отношении осуществления функций дипломатических представительств, консульских учреждений, представительств международных организаций, также не затрагивает он привилегии и иммунитеты глав государств, правительств и министров иностранных дел. Таким образом, законопроект разработан с учетом обязательств Российской Федерации, возникших из международных договоров.
Законопроект закрепляет давно существующий и применяемый судами принцип взаимности. В статье 5 указано, что суды на основе этого принципа вправе исходить из того же объема юрисдикционного иммунитета, каким Российская Федерация пользуется в соответствующем иностранном государстве. Заключения по вопросам предоставления юрисдикционных иммунитетов в иностранном государстве уполномочено давать МИД России.
В статье 8 проекта находит свое отражение доктрина функционального иммунитета, в соответствии с которой иностранное государство, его органы, а также собственность пользуются иммунитетом только тогда, когда государство осуществляет суверенные функции. Таким образом, иммунитет иностранного государства ограничивается в отношении предпринимательской деятельности на территории Российской Федерации. Существенным недостатком этой доктрины является ее оценочный характер: суду в каждом конкретном случае необходимо в зависимости от характера и цели сделки устанавливать, связана ли она с осуществлением государством суверенных властных полномочий.
Если законопроект будет принят, то в целях реализации его норм и унификации правового регулирования потребуется внести изменения в Гражданский процессуальный кодекс, Арбитражный процессуальный кодекс и Федеральный закон «Об исполнительном производстве», которые содержат положения, определяющие особенности рассмотрения дел с участием иностранных лиц, в том числе о признании и исполнении решений иностранных судов.
Что касается проблемы юри
сдикционного иммунитета иностранных государств в отношении споров, возникающих из предпринимательской деятельности, то суды, применяя подходы, выработанные в судебной практике, на протяжении многих лет ограничивают юрисдикционный иммунитет иностранных государств по данной категории споров (пп. 6, 7 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 18 января 2001 г. № 58). Однако целью законопроекта, в первую очередь, является сдерживание угрозы обращения взыскания на государственное имущество России за рубежом, и имплементация в национальное право принципа взаимности даст судам правовое основание ограничить иммунитет иностранного государства в качестве ответной меры за аналогичные действия, предпринятые им в отношении Российской Федерации.
В случае принятия законопроекта, маловероятно, что правоприменительная практика изменится кардинально в отношении споров, возникающих из предпринимательской деятельности иностранных государств на территории Российской Федерации, в то же время, судебной практике в отношении ограничения на основе принципа взаимности юрисдикционного иммунитета только предстоит сформироваться.

Законодательство и судебная практика зарубежных стран об иммунитете иностранного государства

В 70-х гг. XX в. в ряде зарубежных стран (Австралии, Великобритании, Канаде, Пакистане, Сингапуре, США, ЮАР) были приняты законодательные акты, основанные на теории функционального иммунитета государства. В некоторых странах (Австрии, Бельгии, Греции, Дании, Норвегии, Финляндии, ФРГ, во Франции, в Швейцарии), где специальное законодательство об иммунитете иностранного государства отсутствует, теории функционального иммунитета государства придерживается судебная практика.

Все законодательные акты, посвященные иммунитету иностранного государства, содержат норму о предоставлении иностранному государству иммунитета. Более того, законы Великобритании, Канады, Пакистана, Сингапура закрепляют обязанность суда предоставить иностранному государству иммунитет, даже если оно не участвует в разбирательстве. Иностранное государство не пользуется иммунитетом, если оно подчинилось юрисдикции судов другого государства. Такое подчинение возможно в виде отказа от иммунитета. Отказ может быть выражен в форме соглашения. Заключение иностранным государством соглашения, в котором определяется подлежащее применению иностранное право, не означает его отказа от иммунитета. Иными словами, выбор права не означает отказ от иммунитета. Именно так это изложено в законах Австралии, Великобритании, Пакистана.

В законах США и Канады подобных положений нет. Закон США устанавливает, что иностранное государство может отказаться от иммунитета прямо или косвенно. Четкие положения, определяющие случаи косвенного отказа от иммунитета, содержат законы Великобритании, Канады, Пакистана, Сингапура. Предполагается, что иностранное государство подчинилось юрисдикции: а) если оно возбудило разбирательство; б) если оно вступило в дело или предприняло меры в отношении разбирательства. При этом если иностранное государство вступило в дело или предприняло меры в отношении дела только для того, чтобы потребовать предоставления иммунитета, не считается, что оно подчинилось юрисдикции суда. Иной позиции придерживается закон США, в соответствии с которым факт появления иностранного государства перед судом означает, что оно признало юрисдикцию судов США по конкретному делу. Поэтому иностранному государству, к которому был предъявлен иск в судах США, следует обратиться к процедуре так называемого специального обращения в суд (special appearance), которая означает согласие на подчинение юрисдикции суда для единственной цели – защиты юрисдикционного иммунитета.

Согласно законам Великобритании, Пакистана, Сингапура, США заключение иностранным государством соглашения о подчинении спора международному коммерческому арбитражу означает, что оно не пользуется иммунитетом в разбирательствах относительно осуществления государством надзорных функций, например относительно отмены арбитражных решений.

Признание за отдельным субъектом статуса «иностранного государства» является необходимой предпосылкой для признания его иммунитета. Законы по-разному подходят к решению вопроса о том, что представляет собой иностранное государство. Как правило, закрепленное в национальных законах понятие «иностранного государства» охватывает главу государства, правительство, агентство, учреждение иностранного государства. Закон США уточняет, что под агентством понимается государственное образование, которое является самостоятельным юридическим лицом, корпорацией, органом государства или его политическим подразделением, большинство акций которого или иным образом заявленной собственности принадлежит иностранному государству.

Выше отмечено, что если иностранное государство ведет торговую деятельность, заключает торговые сделки, оно, как это следует из приведенных законов, не пользуется иммунитетом. Определение торговой деятельности имеет большое значение, так как, даже признав за какой-либо спорящей стороной статус «иностранного государства», суд откажет ей в предоставлении иммунитета, если иностранное государство ведет торговую деятельность.

Законодательство иностранных государств по-разному подходит к определению понятия «торговая деятельность», «торговая сделка». Законодательные акты Великобритании, Пакистана, Сингапура содержат только перечень видов сделок, совершение которых может привести к утрате государством иммунитета, а само определение торговой деятельности в них отсутствует. Законы этих стран под торговой сделкой понимают: а) контракты о поставке товаров или предоставлении услуг; б) договоры займа или другие сделки финансового характера, гарантии и поручительства; в) сделки или деятельность торгового, промышленного, профессионального или подобного характера, в которую государство вступает или с которой государство связано иным образом, чем при осуществлении суверенных функций. В Канаде и США торговая деятельность определяется лишь в самом общем виде. Так, согласно закону Канады «торговая деятельность» означает любую сделку, акт либо регулярное ведение деятельности, которые по своей природе имеют торговый характер. Предусматривается, что суды при определении характера деятельности иностранного государства должны принимать во внимание природу этой деятельности, отдельной сделки, а не ее цель.

Хотя в законах Великобритании, Пакистана, Сингапура подобной нормы ист, на практике суды и этих стран применяют критерий природы сделки.

Законы зарубежных стран предусматривают и другие требования, относительно которых иностранное государство не пользуется иммунитетом. Так, при соблюдении определенных условий иммунитет иностранному государству не предоставляется в отношении споров, связанных с контрактом о найме на работу, причинением вреда здоровью, утратой или повреждением имущества, споров, связанных с интеллектуальной собственностью, участием государства в корпорациях, споров относительно торговых судов.

От судебного иммунитета законодательство иностранных государств отличает иммунитет от предварительных мер и исполнительных действий. В соответствии с законами Австралии, Великобритании, Канады, Пакистана согласие иностранного государства подчиниться юрисдикции иностранных судов не считается согласием на применение предварительных мер и исполнительных действий.

По законам Австралии, Великобритании, Канады, Пакистана, Сингапура, США иммунитет от исполнительных действий иностранному государству не предоставляется в отношении собственности, которая используется в торговых целях. В странах, в которых не было издано законодательство об иммунитете государства, но судебная практика которых применяет положения теории функционального иммунитета, иностранному государству также не предоставляется иммунитет от предварительных мер и исполнительных действий, если его собственность используется в торговых целях.

Вместе с тем существуют виды собственности иностранного государства, которым предоставляется полный иммунитет от предварительных мер и исполнительных действий. По законодательству ряда стран (Великобритании, Пакистана и др.) такой иммунитет предоставляется собственности иностранного государства, которая используется или предназначена для использования: а) для нужд консульского и дипломатического представительства; б) в связи с военной деятельностью или является военной по своей природе, либо находится под контролем военных властей (законы США, Канады, Австралии).

Таким образом, несмотря на некоторые особенности законодательных актов различных стран, базирующихся на теории функционального иммунитета, все они в принципе разрешают применение предварительных мер и исполнительных действий в отношении собственности иностранного государства, но определяют виды собственности, которые пользуются полным иммунитетом от предварительных мер и исполнительных действий. К таким видам собственности, как отмечалось, относится собственность, используемая в дипломатических и консульских целях, в военных целях.

Важная роль в применении теории функционального иммунитета отводится суду, так как именно суд является органом, в компетенцию которого входит решение вопроса о том, пользуется ли сторона иммунитетом. Однако страны, в которых были приняты законы об иммунитете, органы исполнительной власти в различной степени продолжают участвовать в решении вопроса о предоставлении иммунитета. Теперь органы исполнительной власти выдают заключения, удостоверяющие, что конкретная спорящая сторона является иностранным государством, толкующие положения законов об иммунитете, устанавливающие взаимность. Это право исполнительной власти закреплено в законах Австралии, Великобритании, Канады, Пакистана, Сингапура. В законах США отсутствуют подобные нормы. Однако и там органы исполнительной власти оказывают влияние на деятельность судов. Мнение Государственного департамента по существу обязательно для суда. Целесообразность такого вмешательства доктрина обосновывает ссылками на интересы внешней политики. В странах, в которых не были изданы законы об иммунитете государства, вопрос о предоставлении иммунитета иностранному государству также относится к компетенции суда. На практике органы исполнительной власти пытаются оказывать влияние на суды. Суды относятся к этому негативно. В Австрии, Германии, Италии органы исполнительной власти полностью отстранены от решения вопроса о предоставлении иммунитета иностранному государству.

3.7. Зарубежное законодательство об иммунитете государства

В 70-х годах XX в. роль государства и степень его участия в международных частноправовых отношениях увеличились. В связи с этим стали пересматриваться и традиционные подходы к пониманию иммунитета государства от частных исков в иностранных судах и неприкосновенности государственной собственности, находящейся за рубежом.

С тех пор сложилось три варианта национального регулирования иммунитета государства: в одних странах этот вопрос разрешается при помощи специального закона, которым руководствуются суды и административные органы, столкнувшиеся с участием иностранного государства в гражданско-правовом отношении (США, Великобритания, Канада); в других странах нормы о юрисдикционном иммунитете предусматриваются в процессуальном законодательстве, а о законодательном иммунитете и об иммунитете его собственности – в гражданских кодексах или законах о международном частном праве (Россия, Казахстан, Армения); третья группа стран закрепила правовое положение государства как юридического лица и в этой связи в их законодательстве отсутствуют нормы об иммунитете государства (Грузия).

Одними из первых осознали неэффективность концепции абсолютного иммунитета страны общего права – США, Великобритания, Канада, Пакистан.

Сначала в судебной практике, а затем и научном сообществе этих стран сформировалось убеждение в необходимости ограничения иммунитета государства для гарантированности судебной защиты прав его контрагентов по сделкам. Иммунитет государства мешал рассматривать его в гражданском обороте как равного участника и ставил под сомнение гражданские права иностранных физических и юридических лиц, торгующих с государством или оказывающих ему услуги, что не могло не сказаться на развитии международных хозяйственных связей.

Поэтому в 1976 г. В США принимается Закон об иммунитете иностранных государств (Foreign Sovereign Immunities Act), который определял юрисдикцию Соединенных Штатов относительно исков к иностранному государству. Данный Закон устанавливал исключения из иммунитета иностранного государства, при наличии которых суды США были компетентны рассматривать спор. В качестве основного правила предусматривалось наличие прямого или подразумеваемого отказа иностранного государства от иммунитета (§ 1605a), а также невозможность воспользоваться иммунитетом в споре, связанном с коммерческими сделками. Также устанавливалось, что иммунитет ограничивается и в случае приобретения собственности с нарушением норм международного права (§ 1605 (a) 3) и т.д.

Наибольший интерес вызывает норма Закона США об отказе в иммунитете государству, причинившему на территории США вред личности или смерть, а равно повредившему имущество или способствующему его утрате (§ 1605 (a) 5). Это правило распространяется на любой деликт, а не только связанный с гражданско-правовыми отношениями. В частности, делается оговорка, что действия или бездействие, которые привели к вреду жизни, здоровью или имуществу, совершенные как иностранным государством, так и его должностными лицами и служащими при исполнении ими своих обязанностей (non-commercial torts exception) , приводят к отказу в иммунитете государству. Другими словами, правонарушение может быть в известной степени связано с публичными функциями, и тем не менее это не позволяет ответчику заявлять об иммунитете.

Однако далее американский законодатель отмечает, что правило § 1605 (a) 5 применяется, если причинение вреда связано с осуществлением дискреционных действий иностранного государства. Такое противоречие трудно разрешить, но стоит принять во внимание то, что правительственные функции почти никогда не осуществляются на территории другого государства, за исключением действий дипломатических и консульских служб.

Вслед за Законом США подобные нормативные акты, закрепляющие исключения из иммунитета государства, были приняты в Великобритании в 1978 г., в Канаде в 1982 г.

Постепенно к модели ограниченного иммунитета приходят и страны романо-германской правовой традиции. В ряде стран Западной Европы (Франция, Дания, Норвегия, Греция, Италия, Германия и др.) концепция ограниченного иммунитета иностранного государства сначала проводится в жизнь в судебной практике. Отправной точкой для законодательного выражения идеи функционального иммунитета для этих стран послужила Европейская конвенция об иммунитете государств 1972 г., в преамбуле которой закреплено, что при ее подписании принимается во внимание “существование в международном праве тенденции к ограничению тех случаев, когда государство может ссылаться на иммунитет в иностранных судах”. Страны – участницы этой Конвенции (Австрия, Бельгия, Германия, Нидерланды, Португалия, Швейцария) постепенно закрепили в своем национальном законодательстве идею ограниченного иммунитета. Государства, ее не подписавшие, воспользовались данным текстом как основой для внутригосударственного регулирования. Одной из первых в числе стран континентального права соответствующий закон об иммунитете приняла Аргентина в 1995 г.

В законах указанных стран иммунитет государства от юрисдикции ставится в зависимость от сущности тех сделок, в которых государство принимало участие и которые стали предметом спора. Чаще всего употребляются понятия “торговая сделка” или “коммерческая сделка”, которые не имеют четких критериев и устанавливаются судом в каждом конкретном случае при помощи имеющегося в законах примерного перечня (договор поставки товара, договор возмездного оказания услуг, договор займа, договор поручительства, и т.п.) или гражданско-правовой природы спорного договора. При этом суды, как правило, не занимаются определением цели заключения государством таких сделок, довольствуясь нахождением спорной сделки в системе гражданско-правовых договоров.

Давая характеристику зарубежному регулированию государственного иммунитета, нельзя не упомянуть еще один фундаментальный источник – Кодекс Бустаманте. Этот документ, являющийся приложением к Конвенции о международном частном праве, принятой 20 февраля 1928 г. на VI Международной конференции американских государств в Гаване, вот уже более 70 лет действует в 15 странах Латинской Америки (например, в Бразилии, Венесуэле, на Кубе, в Перу, Чили, Эквадоре и др.). В ряде стран американского региона нормы этого Кодекса применяются как обычаи (Аргентина, Мексика).

См.: Международное частное право. Иностранное законодательство / Предисл. А.Л. Маковского; сост. и науч. ред. А.Н. Жильцов, А.И. Муранов. М., 2000. С. 746 – 798.

В связи со столь феноменальной унификацией коллизионных правил, которую удалось осуществить на основе Кодекса Бустаманте в значительном количестве государств, есть смысл рассмотреть правила об иммунитете, которые в нем предложены.

Сразу стоит отметить, что Кодекс Бустаманте исходит из модели функциональности иммунитета и его связанности с политической деятельностью государства, несмотря на то, что он принят в 1928 г., когда приоритетным был иммунитет абсолютный.

Так, в ст. 333 закреплено правило о том, что суд некомпетентен разбирать гражданские и торговые дела, в которых ответчиками выступают другие государства или их главы в случае личных исков, если они сами прямо не подчинят себя суду или не заявят встречного требования. Аналогичная норма ст. 334 регулирует подачу вещных исков с добавлением, если государство или его глава “действовали в качестве таковых и их действия имели публичный характер”.

Интересна формулировка, используемая Кодексом для установления пределов принципа иммунитета: государство или его глава, действующие в качестве частных лиц, будут подсудны другому государству по общим правилам. Надо полагать, что “государство, действующее как частное лицо” – это не что иное, как “торгующее государство” в США, “государство, участвующее в коммерческой деятельности” (Европейский союз, СНГ).

Белорусский журнал международного права и международных отношений 1999 - № 3

международное право - международное право и внутригосударственное право

ИММУНИТЕТ ИНОСТРАННОГО ГОСУДАРСТВА ОТ ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР

Рубен Галстян

Галстян Рубен Рафаэлович - аспирант кафедры международного права факультета международных отношений Белорусского государственного университета

Признание доктриной международного права концепции функционального иммунитета государства и ее закрепление в проекте конвенции Комиссии международного права делает необходимым исследование вопроса относительно иммунитета иностранного государства от принудительных мер.

В международных соглашениях по иммунитету государства, судебной и законодательной практике различных стран ограничение юрисдикционного иммунитета иностранного государства не подразумевает автоматического применения принудительных мер (задержание, арест, взыскание) в отношении его собственности, поскольку иммунитет от принудительных мер и юрисдикционный иммунитет рассматриваются как отдельные элементы принципа иммунитета иностранного государства. Однако лишение истцов результатов прошедшего для них успешного судебного разбирательства в силу иммунитета собственности государства-ответчика от исполнительных мер препятствовало бы частным лицам и организациям реализовать защиту своих законных прав и интересов, поскольку, в случае отказа иностранного государства исполнить решение суда, истцы будут иметь судебное решение, которое невозможно исполнить в принудительном порядке, без чего ограничение юрисдикционного иммунитета иностранного государства лишается смысла.

Тем не менее судебная и законодательная практика большинства государств относительно вопроса применения принудительных мер в отношении собственности иностранного государства более сдержанна, чем при осуществлении юрисдикции в стадии судебного разбирательства. По мнению ряда авторов (Н. А. Ушаков, Я. Синклер, Г. Бадр, Л. Буше) 1 , это связано с тем, что принудительные меры против иностранного государства представляют более тяжкое посягательство на его суверенитет, чем осуществление судебной юрисдикции, и способны задеть существенные интересы иностранного государства, что может привести к различным трениям и ухудшениям отношений между государствами.

По этой причине многие суды в различных странах признавали иммунитет собственности иностранного государства от принудительных мер, несмотря на то, что, следуя принципу ограниченного иммунитета, отказывали в иммунитете от юрисдикции и возбуждали судебное разбирательство в отношении иска, предъявленного иностранному государству. Например, в судебной практике Бельгии, которая одна из первых начала применять принцип ограниченного иммунитета путем осуществления юрисдикции в отношении актов jure gestionis иностранного государства, вплоть до 1951 г. признавался абсолютный иммунитет собственности иностранного государства от принудительных мер 2 . То же самое можно сказать о судебной практике США, Германии, Австрии, Франции 3 .

Вместе с тем, в практике государств появляется и постепенно усиливается тенденция ограничения иммунитета иностранного государства от принудительных мер в отношении его собственности, что является естественным и логическим продолжением ограничения юрисдикционного иммунитета иностранного государства. Сегодня ограничение иммунитета государства от принудительных мер отражено в судебной практике многих государств, в законодательстве ряда стран и в международных соглашениях по иммунитету государства. Тем не менее во всех из вышеперечисленных случаев иммунитет от юрисдикции и иммунитет от принудительных мер рассматриваются как отдельные составляющие общего принципа иммунитета иностранного государства 4 .

Иммунитет собственности иностранного государства от предварительных мер по обеспечению иска и исполнительных действий является общепризнанным принципом. Однако, как и в случае с юрисдикционным иммунитетом, в ходе многолетней практики выработались определенные исключения из этого правила, которые позволяют, в случае отказа иностранного государства от исполнения судебного решения, применять принудительные меры в отношении собственности последнего. Как было отмечено выше, без этих исключений все усилия по обеспечению равных условий для всех участников гражданско-правовых отношений окажутся напрасными. Действительно, какой смысл имеет ограничение юрисдикционного иммунитета иностранного государства в случае наличия у иностранного государства иммунитета от принудительных мер, предоставляющего ему возможность при любом исходе дела отказываться от исполнения судебного решения?

Безусловно, применение мер по исполнению судебного решения может отрицательно сказаться на отношениях между государством суда и государством-ответчиком, однако вероятность этого уменьшится в случае принятия международной конвенции, в которой содержались бы детально разработанные правила, касающиеся принудительных мер, ограничивающие возможность применения принудительных мер в отношении определенных видов собственности иностранного государства. Все страны, принявшие законы об иммунитете иностранного государства, выбрали именно такой путь.

Прежде всего, меры по исполнению судебного решения могут применяться в случае добровольного согласия иностранного государства на осуществление принудительных мер, выраженного в международном соглашении, в письменном контракте или в заявлении на судебном разбирательстве по конкретному делу 5 . Следует отметить, что одно лишь согласие иностранного государства на осуществление юрисдикции еще не предполагает его согласия на применение принудительных мер в отношении его собственности по решению суда 6 . Иными словами, для применения мер по исполнению или обеспечению судебного решения суд должен получить отдельное согласие иностранного государства. Такую точку зрения выразил и Специальный докладчик С. Сучариткул, который в своем докладе Комиссии международного права отметил: «Отказ от юрисдикционного иммунитета не подразумевает согласия на исполнительные меры. Суд государства территории может принять решение об осуществлении юрисдикции в отношении иностранного государства на различных основаниях, таких как коммерческий характер действий, согласие иностранного государства, добровольное подчинение или отказ от иммунитета. Однако суд будет вынужден снова рассмотреть и исследовать вопрос своей компетенции касательно исполнения принятого им решения. На последней стадии исполнения судебного решения иммунитет собственности государства будет зависеть от различий, осуществляемых между видами государственной собственности, в зависимости от которых к ней могут или не могут применяться исполнительные меры» 7 .

Последнее предложение процитированного выше мнения С. Сучариткула подводит нас ко второму основанию применения принудительных мер в отношении собственности иностранного государства. Несмотря на все утверждения о том, что иммунитет от юрисдикции и иммунитет от принудительных мер являются двумя отдельными элементами принципа иммунитета иностранного государства, они имеют общую основу. В силу этого, вспомнив основной критерий ограничения юрисдикционного иммунитета иностранного государства, не составит труда предположить, что служит основанием ограничения иммунитета собственности иностранного государства от принудительных мер. Это критерий коммерческого использования собственности.

Для ограничения иммунитета от принудительных мер почти во всех упомянутых выше международных соглашениях и национальных законах, а также в судебной практике применяется критерий использования собственности в коммерческих целях. Единственное исключение составляет Европейская конвенция об иммунитете государства 1972 г., которая запрещает применение принудительных мер в отношении собственности иностранного государства без его согласия (ст. 23). Вместе с тем, Конвенция обязывает договаривающиеся государства признавать и исполнять вынесенные против них судебные решения. В случае несоблюдения данного условия истцу предоставляется возможность обращения в судебные органы того государства, против которого было вынесено решение суда. Кроме того, Дополнительный протокол предусматривает возможность предъявления иска в специальный Европейский трибунал по иммунитету государства 8 .

Как видим, установленная в Европейской конвенции 1972 г. система основывается на обязательстве государств-участников добровольно подчиняться решениям, вынесенным против них, и предусматривает довольно сложную процедуру в случае отказа государства подчиниться судебному решению. По-видимому, это объясняется сдержанной в те годы позицией многих стран в отношении применения мер по исполнению судебного решения, вынесенного в отношении иностранного государства.

Однако, на наш взгляд, было бы нелишним, как предлагает Н. А. Ушаков, включить в проект статей Комиссии международного права статью, которая подтверждала бы обязанность государства выполнить вынесенное против него судебное решение: «И тогда она звучала бы следующим образом: государство приводит в исполнение окончательное решение, вынесенное против него судом другого государства, в тех случаях, когда, в соответствии с положениями настоящих статей, государство не может ссылаться на иммунитет от юрисдикции судов этого другого государства» 9 .

Применение принудительных мер в отношении собственности иностранного государства, в частности государственных морских судов и находящихся на них грузов, в случае их использования в коммерческих целях, предусматривается в Брюссельской конвенции 1926 г. по унификации некоторых правил, касающихся иммунитета государственных судов (стст. 1 и 2), Женевской конвенции 1958 г. об открытом море (стст. 8 и 9), Женевской конвенции 1958 г. о территориальном море и прилежащей зоне (стст. 18-22), Конвенции ООН по морскому праву (стст. 28 (3), 32, 95, 96).

Ограничение иммунитета собственности иностранного государства от принудительных мер на основании использования собственности в коммерческих целях предусматривается и в разработанном Комиссией международного права (КМП) проекте статей о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности (ст. 18), и в законах об иммунитетах иностранного государства, действующих в ряде государств 10 .

На первый взгляд простая формулировка критерия применения принудительных мер в отношении собственности на практике наталкивается на довольно сложную проблему его воплощения в жизнь, поскольку в определенных ситуациях очень нелегко объективно и точно разграничить коммерческую и некоммерческую собственность. Например, как следует поступать в отношении банковского счета государства, предназначенного для осуществления функций публичного характера, который был использован и в коммерческих целях? Возможно ли применение принудительных мер в отношении государственной собственности, одна часть которой использовалась в коммерческих, а другая в публичных целях (так называемые смешанные фонды или счета)? Не менее важным является вопрос о том, следует ли в целях исполнения судебного решения применять принудительные меры в отношении любой коммерческой собственности иностранного государства, находящейся на территории государства суда, или исполнение судебного решения должно ограничиваться собственностью, непосредственно связанной с предметом иска?

Попытаемся раскрыть, каким способом регулируются данные вопросы в проекте КМП, и, сравнив его с другими документами по иммунитету иностранного государства, выясним присущие проекту достоинства и недостатки.

Прежде всего отметим, что, несмотря на возможные в некоторых ситуациях трудности, связанные с разграничением коммерческой собственности от публичной, существует несколько категорий собственности государства, публичный характер которых не вызывает сомнений в силу императивных или обычных норм международного права. К ним относятся:

a) дипломатические и консульские помещения и другая собственность государства, используемая для ведения дипломатической и консульской деятельности их представительств, консульств, специальных миссий и т. д., иммунитет которых закреплен в Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. (ст. 22(3)), Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г. (ст. 31(4)), Конвенции о специальных миссиях 1969 г. (ст. 25(3)). Иммунитет этой категории собственности, включая банковские счета, предусматривается и в статье 19(1)(а) проекта КМП. Отдельное указание в проекте статьи 19(1)(а) на иммунитет банковских счетов не случайно и вполне оправданно, поскольку отсутствие какого-либо отдельного упоминания об иммунитете банковских счетов дипломатических и консульских представительств в вышеназванных конвенциях привело к противоречивым судебным решениям, о которых будет сказано ниже;

b) собственность военного характера, а также собственность, используемая в военных целях. Речь идет об иммунитете морских военных судов, а также государственных судов, используемых в публичных целях, и иной собственности военного характера. Статьи, предусматривающие иммунитет вышеуказанной собственности от принудительных мер, содержатся как в проекте КМП (ст. 19(1)(b)), так и во многих национальных законах об иммунитете иностранного государства 11 ;

c) в отличие от других документов по иммунитету государства, в проекте КМП выделены еще две категории собственности (что следует отнести к числу достоинств проекта), к которым не могут применяться принудительные меры: собственность, «представляющая часть культурного достояния иностранного государства или часть его архивов», не выставленная на продажу (ст. 19(1)(d)), и собственность, «составляющая часть выставки объектов научного, культурного или исторического значения», не выставленная на продажу (ст. 19(1)(е)).

Во всех существующих национальных законах и почти во всех международных соглашениях по иммунитету государства, а также в судебной практике многих стран применение принудительных мер возможно в отношении собственности иностранного государства, предназначенной для использования в коммерческих целях. Тем не менее существует определенная категория собственности, относительно которой отсутствует единый подход как в судебной практике государств, так и в национальных законах по иммунитету государства. В основном расхождения связаны с возможностью применения принудительных мер в отношении банковских счетов дипломатических представительств иностранного государства и счетов центрального банка иностранного государства. Кроме того, государства и юристы выражают противоположные мнения относительно правомерности применения судами мер судебного принуждения в отношении любой коммерческой собственности иностранного государства, находящейся на территории государства суда, независимо от связи с предметом иска.

1.Банковские счета дипломатических представительств

В судебной практике ряда стран в разные годы совершались попытки наложения ареста на банковские счета иностранных дипломатических представительств. Главным поводом для таких попыток послужило отсутствие в Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. и Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г. прямого положения об иммунитете банковских счетов дипломатических и консульских представительств. Напомним, что статья 22(3) Конвенции 1961 г. предусматривает неприкосновенность дипломатического представительства, иммунитеты имущества и средств передвижений, корреспонденции и архивов.

В 1977 г. Конституционный суд ФРГ, обсуждая возможность наложения ареста на банковский счет посольства Филиппин, решил, что международное право запрещает применение каких-либо принудительных мер в отношении банковского счета посольства 12 . По мнению суда, хотя в статье 22(3) Венской конвенции 1961 г. отсутствует отдельное упоминание об иммунитете банковского счета дипломатического представительства, тем не менее, в отношении банковского счета дипломатического представительства также недопустимо применение принудительных мер, поскольку его использование имеет существенное значение для беспрепятственного осуществления функций дипломатического представительства.

Подобное решение было принято в 1983 г. судом первой инстанции в Англии по делу Alcom v. Colombia. Суд обосновал свое решение тем, что банковский счет посольства использовался в некоммерческих целях, а именно для обеспечения его функционирования, даже если его часть была использована в коммерческих операциях по покупке товаров и услуг для посольства 13 .

Это решение было пересмотрено Апелляционным судом, который построил свое решение о применении принудительных мер в отношении банковского счета колумбийского посольства на том, что часть денег, находящихся на счету, была использована в коммерческих сделках, и, в силу этого, в отношении указанной части денег, по мнению суда, можно было применить принудительные меры 14 . Суд придерживался точки зрения, согласно которой использование денег, по сути, является коммерческой операцией. Для суда в этом случае приоритетное значение имела природа действия посольства по использованию банковского счета.

Аналогичное решение было принято американским судом в 1980 г., по мнению которого счета иностранных государств (в том числе дипломатических представительств), часть которых использовалась в коммерческих целях, могут быть объектом принудительных мер, поскольку в противном случае у государства будет возможность, используя часть денежных сумм в коммерческих целях, в подходящий момент ссылаться на частичное использование банковского счета в публичных целях 15 .

Хотя суды в основном отказывались от применения принудительных мер в отношении банковских счетов дипломатических представительств 16 , тем не менее, из-за пробелов, существующих в Венской конвенции 1961 г., банковские счета дипломатических представительств не всегда оставались неприкосновенными. Поэтому включение в проект КМП о юрисдикционных иммунитетах положения, предусматривающего иммунитет банковских счетов дипломатических и консульских представительств (ст. 1, п. а), представляется оправданным, поскольку этим исключается двойственная трактовка статьи 22 (3) Венской конвенции о дипломатических сношениях и обеспечивается беспрепятственное осуществление дипломатическими или консульскими представительствами своих функций в стране пребывания.

2.Собственность центральных банков

Как известно, зарубежные счета центральных банков используются не только в публичных целях; зачастую государства используют их в коммерческих операциях. Центральный банк является государственным учреждением, и, казалось бы, принудительные меры в отношении собственности центрального банка должны применяться в зависимости от того, в каких целях она использовалась. Однако, согласно, например, действующему в Великобритании Закону об иммунитетах иностранного государства, собственность центральных банков иностранных государств пользуется полным иммунитетом от принудительных мер 17 . Закон США 1976 г. также предусматривает иммунитет собственности центрального банка иностранного государства, «хранящейся на счету на имя этого банка» (ст. 1611 (b)). Согласно комментарию к Закону, применение принудительных мер в отношении собственности центрального банка иностранного государства возможно в случае использования средств для финансирования коммерческих сделок других государственных органов, учреждений, предприятий 18 . Закон Канады ограничивает иммунитет счетов центральных банков от принудительных мер в случае использования средств, находящихся на счетах, в коммерческих целях.

Комиссия международного права, последовав английскому Закону 1978 г., выбрала вариант полного иммунитета счетов центрального банка, независимо от того, в каких целях они использовались, что, на наш взгляд, не совсем обоснованно. В частности, статья 19 (1)(с) запрещает применение принудительных мер в отношении собственности центрального банка или иных финансовых учреждений иностранного государства. Довольно убедительной выглядит точка зрения Комиссии по правовой реформе Австралии, согласно которой английские и американские законодатели, запрещая применение принудительных мер в отношении собственности центральных банков, в первую очередь исходили из соображений экономических интересов, так как Лондон и Нью-Йорк являются крупными мировыми финансовыми центрами. А поскольку Австралия не имеет подобных интересов, Комиссия не нашла оснований для предоставления центральному банку иностранного государства больше иммунитетов, чем самому иностранному государству. По ее мнению, в целях применения принудительных мер, с собственностью центральных банков и других финансовых учреждений иностранных государств следует поступать так же как с собственностью самого иностранного государства 19 . Иными словами, применение принудительных мер зависит от того, в каких целях использовалась или предназначена для использования собственность центрального банка.

Что касается судебной практики, необходимо отметить, что суды в различных странах применяли принудительные меры в отношении собственности центральных банков тогда, когда, по их мнению, эта собственность не использовалась в публичных целях. Так, в Великобритании еще до вступления в силу Закона об иммунитете иностранного государства Апелляционный суд вынес два решения о применении исполнительных мер в отношении счета Центрального банка Нигерии, указав, что конкретные суммы использовались не в публичных целях, а для финансирования коммерческих сделок 20 . Подобные решения принимались также в Германии 21 , Франции 22 , Швейцарии 23 , США 24 .

На наш взгляд, статья 19 (1) (с) проекта КМП, полностью запрещая применение принудительных мер в отношении собственности центральных банков, предоставляет последним неоправданные привилегии, поскольку это означает распространение иммунитета от принудительных мер и на находящиеся на счетах центральных банков денежные средства, используемые государством в коммерческих операциях. Однако, учитывая специфические функции центральных банков, имеющих особое значение для суверенных государств, необходим сбалансированный подход к решению данного вопроса. По нашему мнению, статью 19 (1)(с) проекта надлежит пересмотреть и безоговорочный иммунитет от принудительных мер предоставить, как предлагал Комиссии международного права Специальный докладчик Огисо, лишь определенной категории собственности центральных банков, а именно тем счетам центральных банков, которые используются исключительно в публичных целях 25 .

В случае же смешанного использования счетов центрального банка иностранного государства (т. е. использования одной части денежных средств в коммерческих, а другой в публичных целях), по-видимому, необходимо ограничить иммунитет от принудительных мер в отношении средств, используемых в коммерческих целях, поскольку в противном случае иностранное государство, его органы, учреждения, а также сам центральный банк всегда будут иметь возможность избегать принудительных мер путем частичного использования конкретного счета в публичных целях, тем самым «спасая» от принудительных мер остальную часть денежных средств, используемых в коммерческих целях.

3.Связь коммерческой собственности иностранного государства с предметами иска

Как было отмечено выше, в законодательной и судебной практике отсутствует единый подход относительно того, можно ли применять принудительные меры в отношении любой коммерческой собственности иностранного государства, находящейся на территории государства суда, или исполнение судебного решения должно ограничиваться коммерческой собственностью, имеющей связь с предметом иска.

Законы об иммунитете иностранного государства Великобритании, ЮАР, Пакистана, Сингапура, Канады, Австралии не ставят возможность применения принудительных мер в зависимость от наличия связи между предметом иска и коммерческой собственностью иностранного государства. Вместо этого они предусматривают применение принудительных мер в отношении любой коммерческой собственности иностранного государства, находящейся на территории государства суда и непосредственно использующейся или предназначенной для использования в коммерческих целях 26 . Это означает, что иностранное государство несет ответственность всей своей коммерческой собственностью, находящейся на территории государства суда.

И напротив, согласно Закону США об иммунитете иностранного государства (ст. 1610 (а)(2)) и проекту КМП (ст. 18 (1)(с)), применение принудительных мер в отношении коммерческой собственности возможно только в случае наличия связи между коммерческой собственностью и предметом иска. В частности, статья 18 (1)(с) проекта КМП разрешает применение принудительных мер в отношении собственности, которая находится в государстве суда и «непосредственно используется или предназначена для использования иностранным государством в коммерческих (негосударственных) целях и имеет связь с предметом иска или учреждением либо с институцией, против которых направлено судебное разбирательство».

Хотя Закон США об иммунитете иностранного государства 1976 г., так же как и проект КМП, разрешает применять принудительные меры только в отношении коммерческой собственности иностранного государства, имеющей связь с предметом иска, тем не менее после поправки, внесенной в Закон в 1996 г., статья 1610 (а) предусматривает применение принудительных мер в отношении любой коммерческой собственности иностранного государства во исполнение решения суда по иску о возмещении ущерба, нанесенного в результате действий, связанных с «применением пыток, внесудебным убийством, захватом заложников, воздушным терроризмом, а также оказанием материального содействия. таким действиям» 27 .

Данной поправкой американский Закон лишь частично решает проблему, возникающую в судебных делах, где предмет иска не имеет связи с конкретной собственностью иностранного государства. Например, как найти связь предмета иска с коммерческой собственностью иностранного государства в судебном разбирательстве по иску частного лица о возмещении физического или материального ущерба, нанесенного в результате столкновения с автомобилем иностранного дипломатического агента? В случае отказа иностранного государства исполнить решение суда о возмещении ущерба, принудительное исполнение судебного решения, согласно проекту КМП и, частично, американскому Закону, будет затруднено, поскольку в них содержится требование связи коммерческой собственности иностранного государства с предметом иска. Решение суда о возмещении ущерба просто останется на бумаге, поскольку в данном случае невозможно установить связь предмета иска с коммерческой собственностью в силу незадействованности последней в конкретной ситуации.

В аналогичных случаях в странах, национальные законы или судебная практика которых не требуют обязательной связи предмета иска с коммерческой собственностью иностранного государства, исполнение судебного решения о возмещении ущерба в принудительном порядке вполне возможно, поскольку принудительные меры будут приняты в отношении любой коммерческой собственности иностранного государства, находящейся в государстве суда.

В силу того, что требование об обязательном наличии связи между предметом иска и находящейся в государстве суда коммерческой собственностью иностранного государства препятствует применению мер по исполнению судебных решений по искам о возмещении ущерба, а также придерживаясь мнения, что государство, в лице различных государственных органов, институтов, организаций и т. д., предпринимающее на иностранной территории те или иные действия коммерческого характера или наносящее ущерб физическим или юридическим лицам, должно нести ответственность всей своей коммерческой собственностью, находящейся на территории государства суда, считаем, что пункт (с) статьи 18 проекта КМП необходимо пересмотреть, с тем чтобы отменить требование о связи коммерческой собственности с предметом иска 28 .

В заключение еще раз отметим, что при обсуждении вопроса о применении принудительных мер в отношении собственности иностранного государства необходимо всегда исходить из соблюдения баланса интересов государства и частных лиц. С этой точки зрения, можно только приветствовать включение в категорию собственности иностранного государства, в отношении которой не могут применяться принудительные меры, собственность (в том числе банковские счета) дипломатических и консульских представительств (ст. 19 (1)(а)), а также собственность, являющуюся частью культурного достояния иностранного государства или частью его архивов (ст. 19 (1)(d)), и собственность, составляющую часть выставки объектов научного, культурного или исторического значения (ст. 19 (1)(е)). Однако, по нашему мнению, включение собственности центрального банка иностранного государства в упомянутую выше категорию (ст. 19 (1)(с)) вносит определенный дисбаланс в соблюдении интересов государств и частных лиц. Тот же дисбаланс наблюдается и в статье 18 (1)(с), в которой в качестве условия применения принудительных мер в отношении коммерческой собственности иностранного государства выдвинуто требование об обязательном наличии связи между предметом иска и находящейся в государстве суда коммерческой собственностью иностранного государства.

Национальное законодательство разных государств воплощает различные подходы к институту иммунитета иностранного государства, причем наблюдается тенденция рассматривать государство как обычного участника коммерческой деятельности, не связанного публично-властными функциями суверена, т. е. в основу национального законодательства по данному вопросу закладывается концепция функционального государственного иммунитета.

Наиболее рельефно концепция функционального иммунитета иностранного государства отражена в Законе США «Об иммунитете иностранных государств» 1976 г. и в Законе Великобритании «О государственном иммунитете» 1978 г. Согласно Закону США 1976 г. иностранное государство не пользуется иммунитетом от юрисдикции в судах США в любом деле, в котором иск основан на коммерческой деятельности, осуществляемой в США иностранным государством, или на действии, совершенном в США в связи с коммерческой деятельностью иностранного государства, осуществляемой в любом месте, или на действии, совершенном вне территории США в связи с коммерческой деятельностью иностранного государства в любом месте и влекущем прямые последствия в США (п. 2А ст. 1605). По любому требованию о предоставлении средства судебной защиты, в отношении которого иностранное государство не обладает иммунитетом, оно несет ответственность в такой же форме и степени, как и частное лицо в сходных обстоятельствах (ст. 1606) 1

В соответствии с Законом Великобритании 1978 г. государство не пользуется иммунитетом от судебного разбирательства, касающегося заключенной государством коммерческой сделки или обязательства, которое на основании договора подлежит исполнению в целом или в части на территории Великобритании (п. 1 ст. 3). Под коммерческой сделкой закон понимает любую сделку (коммерческого, промышленного, финансового или другого подобного характера), в которой государство участвует или связано с ней иным образом, нежели осуществлением суверенной власти (п. 3 ст. 3). Закон специально оговаривает, что к числу коммерческих сделок относятся займы, другие финансовые сделки и любые другие финансовые обязательства. Вместе с тем следует подчеркнуть, что даже при участии государства в отношениях частноправового характера его статус не приравнивается к статусу юридического лица в том смысле, что оно не рассматривается как юридическое лицо особого рода. В этом заключается особенность правового положения государства как субъекта МЧП по сравнению с правовым положением ММПО 1

Наряду с нормами национального законодательства институт иммунитета иностранного государства регулируется в международных договорах. Старейшим из них является Европейская конвенция 1972 г. об иммунитете государств, разработанная в рамках Совета Европы. Основные положения конвенции сводятся к следующему.

Договаривающееся государство, выступающее в качестве истца или третьего лица в судебном разбирательстве в суде другого Договаривающегося государства, признает в отношении предпринятого судебного разбирательства юрисдикцию судов этого государства. Такое Договаривающееся государство не может ссылаться на иммунитет от юрисдикции в судах другого Договаривающегося государства в отношении встречного иска:

* в тех случаях, когда этот встречный иск вытекает из юридической взаимосвязи или из фактов, на которых основывается основной иск;

* в тех случаях, когда это государство, если против него было предпринято отдельное судебное разбирательство в судах другого государства, не смогло в соответствии с положениями конвенции сослаться на иммунитет.

Договаривающееся государство, выдвигающее в суде другого Договаривающегося государства встречный иск, признает юрисдикцию судов этого государства как в отношении основного иска, так и в отношении встречного иска. Договаривающееся государство не может ссылаться на иммунитет от юрисдикции в суде другого Договаривающегося государства, если оно взяло на себя обязательство признавать юрисдикцию этого суда в соответствии:

* с международным соглашением;

* ясно выраженным положением, содержащимся в договоренности, составленной в письменной форме;

* ясно выраженным согласием, данным после возникновения спора ст. 1, ст. 2 Европейская конвенция об иммунитете государства от 16.05.1972 года.

Договаривающееся государство не пользуется иммунитетом от юрисдикции в суде другого Договаривающегося государства, если оно ссылается на иммунитет от юрисдикции после принятия решения по существу вопроса. Тем не менее, если оно устанавливает, что факты, на которых оно основывает иммунитет, могли стать ему известны лишь позднее, оно может ссылаться на иммунитет в том случае, если приведет эти факты какможно скорее.

Договаривающееся государство не рассматривается как отказавшееся от иммунитета в том случае, когда оно выступает в суде другого Договаривающегося государства для того, чтобы сослаться на этот иммунитет.

Договаривающееся государство не может ссылаться на иммунитет от юрисдикции в суде другого Договаривающегося государства, если судебное разбирательство связано с обязательством государства, которое в силу имеющегося соглашения должно быть осуществлено на территории государства, где происходит судебное разбирательство. Данное правило не применяется в том случае, когда:

* речь идет о соглашении, которое было заключено между государствами;

* стороны в соглашении договорились об ином;

* государство является стороной в соглашении, заключенном на его территории, и обязательство государства регулируется его административным правом ст. 4 Европейская конвенция об иммунитете государства от 16.05.1972 года.

Договаривающееся государство не может ссылаться на иммунитет от юрисдикции в суде другого Договаривающегося государства, если:

1) судебное разбирательство связано с трудовым соглашением, заключенным между государством и физическим лицом, и работа подлежит исполнению на территории государства, где происходит судебное разбирательство. Данное правило не применяется в том случае, когда:

* физическое лицо в момент возбуждения иска имеет гражданство государства-работодателя;

* в момент заключения соглашения оно не имело гражданства государства, где происходит судебное разбирательство, а также не имело обычного места пребывания на территории этого государства;

* стороны в соглашении в письменной форме договорились об ином, за исключением тех случаев, когда в соответствии с законами государства, где происходит судебное разбирательство, только суды этого государства компетентны рассматривать данный вопрос (ст. 5 Европейской конвенции об иммунитете государства от 16.05.1972 года);

2) Договаривающееся государство участвует с одним или несколькими частными лицами в обществе, ассоциации или юридическом лице, имеющем свое реальное или официальное место нахождения или свое главное учреждение на территории государства, где происходит судебное разбирательство, и судебное разбирательство связано с отношениями между государством, с одной стороны, и организацией или одним из ее участников - с другой, которые вытекают из этого участия (ст. 6);

3) Договаривающееся государство имеет на территории государства, где происходит судебное разбирательство, бюро, агентство либо другое учреждение, через которые оно осуществляет тем же образом, что и частное лицо, промышленную, коммерческую или финансовую деятельность, и судебное разбирательство касается этой деятельности бюро, агентства или учреждения ст. 7 Европейская конвенция об иммунитете государства от 16.05.1972 года;

4) судебное разбирательство касается:

* патента на изобретение, чертежа или промышленной модели, производственного или товарного знака, фирменного наименования или другого аналогичного права, в отношении которого в государстве, где происходит судебное разбирательство, была представлена или зарегистрирована заявка или которое охраняется иным образом и в отношении которого государство является заявителем или владельцем;

* несоблюдения государством в государстве, где происходит судебное разбирательство, упомянутого права, которое в нем охраняется и принадлежит третьему лицу;

* несоблюдения государством в государстве, где происходит судебное разбирательство, авторского права, которое в нем охраняется и принадлежит третьему лицу;

* права использования названия фирмы в государстве, где происходит судебное разбирательство (ст. 8);

5) судебное разбирательство касается:

* права государства на недвижимость, на владение или на пользование такой недвижимостью государством;

* возлагаемого на него обязательства либо как на владельца права на недвижимость, либо как на владельца или пользователя этой недвижимостью, если недвижимость находится на территории государства, где происходит судебное разбирательство;

6) судебное разбирательство касается права на имущество, движимое или недвижимое, зависящее от права наследования или дарения, либо на бесхозное имущество (ст. 9-10);

7) судебное разбирательство касается возмещения за телесное повреждение или материальный ущерб, вызванные фактом, имевшим место на территории государства, где происходит судебное разбирательство, и лицо, причинившее ущерб, находилось там в тот момент, когда этот факт имел место.

В заключении следует отметить то, что нормы конвенции базируются на концепции функционального (ограниченного) иммунитета, что отражает общую тенденцию развития правового регулирования практики по данному вопросу.

Таким образом, Европейская Конвенция 1972 г. закрепляет юрисдикционный иммунитет иностранных государств и их собственности.