Служу Родине. Рассказы летчика
Иван Никитович Кожедуб – прославленный летчик-ас Второй мировой войны, наиболее результативный летчик-истребитель в авиации союзников (64 личных победы). Трижды герой советского союза. Участвовал в боевых действиях с 1943 по 1945 год, все свои боевые вылеты совершал их на истребителях конструкции Лавочкина – Ла-5 и Ла-7. За все время войны ни разу не был сбит. По окончании войны продолжил службу в ВВС, оставаясь действующим пилотом и освоив реактивный истребитель МиГ-15. Окончил Краснознаменную Военно-воздушную академию, в 1985 году летчику было присвоено воинское звание маршала авиации.
Иван Никитович Кожедуб родился 8 июня 1920 года в крестьянской семье в небольшом украинском селе Ображиевка Шосткинского района Сумской области. В последствии окончил химико-технологический техникум и Шосткинский аэроклуб. В Красную Армию попал в 1940 году. В 1941 году закончил Чугуевскую военную авиационную школу лётчиков, где служил инструктором. С началом Великой Отечественной войны Иван Кожедуб вместе с авиашколой был эвакуирован в Среднюю Азию. После подачи многочисленных рапортов с просьбой отправить его на фронт, его желание было удовлетворено. В ноябре 1942 года сержант Иван Кожедуб прибыл в распоряжение 240-го истребительного авиационного полка (ИАП) формирующейся 302-й истребительной авиадивизии. В марте 1943 года части дивизии были отправлены на Воронежский фронт.
Свой первый боевой вылет будущий ас и Герой Советского Союза провел 26 марта, вылет закончился неудачно: его истребитель Ла-5 (бортовой № 75) в бою получил повреждения, а при возвращении на аэродром был вдобавок обстрелян своей зенитной артиллерией. С большим трудом летчик смог довести машину до аэродрома и совершить посадку. После этого примерно месяц летал на старых истребителях, пока вновь не получил новый Ла-5.
Боевой счет своим победам летчик-ас открыл 6 июля 1943 года на Курской дуге, сбив пикирующий бомбардировщик Ju-87. Уже на следующий день Кожедуб одержал вторую воздушную победу, сбив еще один Ju-87, а в воздушном бою 9 июля смог сбить сразу 2 немецких истребителя Me-109. Уже в августе 1943 года Иван Кожедуб становится командиром эскадрильи. Первое звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» командир эскадрильи 240-го ИАП старший лейтенант Иван Кожедуб получил 4 февраля 1944 года за 146 боевых вылетов, в которых он сбил 20 немецких самолетов.
С мая 1944 года Кожедуб воевал на новой модификации истребителя Лавочкина – Ла-5ФН (бортовой № 14), который был построен на деньги колхозника Сталинградской области В.В. Конева. Уже через несколько дней после получения он сбивает на нём Ju-87. В течение шести последующих дней летчик-ас записывает на свой счет ещё 7 вражеских самолётов. В конце июня он передает свой истребитель К.А. Евстигнееву (впоследствии дважды Герой Советского Союза), а сам переходит в учебный полк. Но уже в августе Иван Кожедуб назначается заместителем командира 176-го гвардейского полка ИАП. В это же время полк проходит процедуру перевооружения, получая новые истребители Ла-7. Летчику-асу достался самолёт с бортовым № 27. Иван Кожедуб будет летать на нем до самого конца войны.
Второй медалью «Золотая Звезда» гвардии капитан Иван Кожедуб был награжден 19 августа 1944 года за 256 совершенных боевых вылетов, в которых он лично сбил 48 немецких самолетов. Однажды во время воздушного боя на истребителе Ла-7, который проходил над территорией противника, самолет Кожедуба был подбит. На машине заглох двигатель и Иван Кожедуб, чтобы не сдаваться в плен немцам, выбрал для себя на земле цель и начал на нее пикировать. Когда до земли оставалось совсем немного, двигатель истребителя неожиданно снова заработал и Кожедуб смог вывести машину из пикирования и благополучно вернулся на аэродром.
12 февраля 1945 года Иван Кожедуб в паре со своим ведомым лейтенантом В.А. Громаковским патрулировали пространство над передним краем, находясь в режиме «свободной охоты». Обнаружив группу из 13 истребителей FW-190, советские летчики немедленно атаковали их, сбив при этом 5 немецких истребителей. Три из них записал на свой счет Иван Кожедуб, два – Громаковский. 15 февраля 1945 года в полете над Одером Кожедуб смог сбить немецкий реактивный истребитель Me-262, которым управлял унтер-офицер К. Лянге из I./KG(J)54.
К концу Великой Отечественной войны гвардии майор Иван Кожедуб выполнил 330 боевых вылетов и провел 120 воздушных боев, сбив при этом 64 самолета противника. В это число не входят 2 американских истребителя P-51 «Мустанг», которые советский ас сбил весной 1945 года. При этом американцы первыми напали на истребитель Ла-7, которым и управлял советский летчик. По словам выжившего в этом воздушном бою американского пилота, они перепутали Ла-7 Кожедуба с немецким истребителем FW-190 и напали на него. Третью «Золотую Звезду» Иван Никитович Кожедуб получил уже после войны за высокое воинское мастерство, личное мужество и отвагу.
Среди сбитых Иваном Кожедубом вражеских самолетов были:
21 истребитель FW-190;
18 истребителей Ме-109;
18 бомбардировщиков Ju-87;
3 штурмовика Hs-129;
2 бомбардировщика He-111;
1 истребитель PZL P-24 (румынский);
1 реактивный самолёт Ме-262.
Ла-5 и Ла-5ФН
Ла-5 – это одномоторный деревянный низкоплан. Как и у истребителя ЛаГГ-3, основным конструкционным материалом используемым в планере самолета была сосна. Для производства некоторых шпангоутов и лонжеронов крыла применяли дельта-древесину. Деревянные детали обшивки самолета склеивались при помощи специального карбамидного КМ-1 или смоляного клея ВИАМ-Б-3.
Крыло самолета, набранное из профилей NACA-23016 и NACA-23010, технологически подразделялось на центроплан и 2-е двухлонжеронные консоли, которые имели фанерную работающую обшивку. К металлической трубе при помощи торцевой нервюры присоединялись основные стойки шасси. Между лонжеронами центроплана находились кессоны для бензобаков, выклеенные из фанеры, а в носовой части размещались купола для колес шасси.
Лонжероны самолета были деревянными со специальными полками из дельта-древесины (на истребителях модификации Ла-5ФН, начиная с 1944 года, монтировались металлические лонжероны.) К консолям с фанерной обшивкой присоединялись автоматические предкрылки, элероны типа «Фрайз» с дюралевым каркасом, обшитые перкалью и щитки-закрылки типа «Шренк». Левый элерон имел триммер.
Фюзеляж истребителя состоял из деревянного монокока выполненного как одно целое с килем и передней металлической фермы. Каркас состоял из 15 шпангоутов и 4 лонжеронов. Фюзеляж истребителя был наглухо скреплен с центропланом 4-я стальными узлами. Кабина летчика закрывалась плексигласовым сдвижным фонарем, который мог стопориться в закрытом и открытом положениях. На шпангоуте за спинкой сидения летчика находилась бронеплита толщиной в 8,5 мм.
Стабилизатор – двухлонжеронный, полностью деревянный с фанерной работающей обшивкой, оперение – свободнонесущее. Стабилизатор машины состоят из 2-х половинок, которые крепились к силовым элементам хвостовой части машины. Руль высоты с триммером обладал дюралевым каркасом, который обшивался полотном и также как стабилизатор состоял из двух половинок. Управление истребителем было смешанным: рулями высоты и поворота с помощью тросов, элеронами при помощи жестких тяг. Выпуск и уборка шитков-закрылков происходили при помощи гидропривода.
Шасси истребителя было убирающимся, двухопорным с хвостовым колесом. Основные опоры шасси обладали масляно-пневматическими амортизаторами. Основные колеса Ла-5 имели размеры 650x200 мм и оснащались воздушнокамерными тормозами. Хвостовая свободно ориентирующаяся опора также убиралась в фюзеляж и имела колесо размером 300 на 125 мм.
Силовая установка истребителя состояла из звездообразного двигателя воздушного охлаждения М-82, который обладал максимальной мощностью в 1850 л.с. и трехлопастного винта изменяемого шага ВИШ-105В с диаметром 3,1 метра. Выхлопные патрубки объединялись в 2 коллектора реактивного типа. Для регулирования температурой двигателя использовались лобовые жалюзи, которые находились на переднем кольце капота, а также 2 створки по бокам капота за мотором. Двигатель самолета запускался при помощи сжатого воздуха. Масляный бак емкостью в 59 литров находился на месте стыка металлической фермы и деревянной части фюзеляжа. Топливо объемом в 539 литров находилось в 5 баках: 3-х центропланных и 2-х консольных.
Вооружение истребителя состояло из 2-х синхронных пушек ШВАК калибра 20-мм с пневматическим и механическим перезаряжанием. Общий боезапас равнялся 340 снарядам. Для наводки на цель использовался коллиматорный прицел ПБП-la. На самолетах модели Ла-5ФН дополнительно устанавливались крыльевые бомбодержатели, которые были рассчитаны на подвеску бомб массой до 100 кг.
В состав оборудования истребителя помимо стандартного набора контролирующих и пилотажно-навигационных приборов включались кислородный прибор, коротковолновая радиостанция РСИ-4 и посадочная фара. Запаса кислорода хватало на 1,5 часа полета на высоте 8000 м.
Буквы ФН в маркировке Ла-5ФН расшифровывались как Форсированный Непосредственного впрыска топлива и относились к двигателю. Данный самолет начала поступать в войска с марта 1943 года. Его двигатель АШ-82ФН развивал максимальную мощность в 1850 л.с. и мог выдерживать форсированный режим в течение 10 минут полета. Данная версия истребителя Ла-5 была наиболее скоростной. У земли машина разгонялась до 593 км/ч, а на высоте в 6250 метров могла развить скорость в 648 км/ч. В апреле 1943 года в подмосковных Люберцах состоялась серия воздушных боёв между Ла-5ФН и трофейным истребителем Bf.109G-2. Учебные бои продемонстрировали подавляющее превосходство Ла-5 в скорости на малых и средних высотах, которые являлись основными для воздушных сражений Восточного фронта.
Ла-7 стал дальнейшей модернизацией истребителя Ла-5 и одной из лучших серийных машин конца Второй мировой войны. Данный истребитель обладал отличными летными качествами, высокой маневренностью и хорошим вооружением. На малых и средних высотах он имел преимущество над последними поршневыми истребителями Германии и стран антигитлеровской коалиции. Ла-7, на котором заканчивал войну Кожедуб, в настоящее время находится в Центральном музее ВВС России в поселке Монино.
По своему внешнему виду и размерам истребитель очень незначительно отличался от Ла-5. Одним из существенных отличий были лонжероны, которые, как и на последних сериях Ла-5ФН, были выполнены из металла. При этом обшивка и нервюры самолета остались без изменений. Размеры сечения лонжеронов были сокращены, что позволило освободить дополнительное пространство для топливных баков. Масса лонжеронов истребителя снизилась на 100 кг. Аэродинамика истребителя значительно улучшилось, достигалось это, в частности, путем переноса и улучшения формы радиатора. Также подверглась улучшениям внутренняя герметизация самолёта путем полной ликвидации просветов между трубами и отверстиями для них в противопожарной переборке и щелей в капоте. Все эти улучшения позволили Ла-7 получить над Ла-5 преимущество в скорости полета, скороподъемности и максимальном потолке. Максимальная скорость Ла-7 составляла 680 км/ч.
В качестве вооружения на Ла-7 могли быть установлены две 20-мм пушки ШВАК или 3 20-мм пушки Б-20. Пушки имели гидромеханические синхронизаторы, которые препятствовали попаданию снарядов в лопасти винта. Большая часть Ла-7, как и Ла-5, вооружалась двумя пушками ШВАК, которые обладали боезапасом по 200 патронов на ствол. В состав боекомплекта истребителя входили бронебойно-зажигательные и осколочно-зажигательные снаряды массой в 96 грамм. Бронебойно-зажигательные снаряды на дистанции в 100 метров пробивали по нормали броню толщиной до 20 мм. на двух подкрыльевых узлах истребителя можно было подвесить бомбы массой до 100 кг.
Использованы источники:
www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=403
www.airwar.ru/enc/fww2/la5.html
www.airwar.ru/enc/fww2/la7.html
Материалы свободной интернет-энциклопедии «Википедия»
В зале Победы - главном зале Центрального музея Вооруженных Сил России - на стенде, рассказывающем о боевом пути прославленных летчиков-истребителей трижды Героев Советского Союза А. И. Покрышкина и И. Н. Кожедуба, среди многих других реликвий помещена и фотография: молодой, улыбающийся Иван Кожедуб в кабине своего самолета. Этот снимок, помимо вполне понятной исторической ценности, замечателен еще и тем, что на фюзеляже боевой машины отчетливо видна надпись: «От колхозника Конева...»
Да, «Лавочкин-5», на котором летом 1944 года г. в небе над Прутом, в районе румынского города Яссы воевал замечательный советский летчик, был построен на личные средства Василия Викторовича Конева, колхозника сельхозартели «Большевик» Бударинского района Сталинградской области.
Иван Никитович Кожедуб узнал о том, какой самолет ему предстоит получить, только прибыв по распоряжению командования на тыловой аэродром. Встретивший его офицер штаба авиасоединения сказал, что шестидесятилетний пчеловод внес свои трудовые сбережения в Фонд обороны и попросил построить на них боевой самолет имени Героя Советского Союза летчика-истребителя подполковника Г. Н. Конева (подполковник Георгий Николаевич Конев - племянник В. В. Конева - тоже летчик-истребитель, незадолго до этого погиб на фронте).
Вскоре состоялась торжественная передача именного самолета. Об этом событии сообщала газета «Красная звезда» 3 июня 1944 г. в корреспонденции «Самолет колхозника Конева передан Герою Советского Союза Ивану Кожедубу». В ней говорилось: «На аэродроме авиачасти состоялся митинг. Боевой подарок советского патриота - «Лавочкин-5» вручен Герою Советского Союза капитану Кожедубу. На боевом счету героя-летчика 38 сбитых им вражеских самолетов».
Можно добавить только, что Ивану Никитовичу вручили в тот день и письмо знатного пчеловода. Василий Викторович Конев наказывал в нем летчику, которому будет передан построенный на его средства именной самолет, беспощадно мстить за смерть героя Конева, бить врага до окончательной победы.
По возвращении в родную часть Кожедуб написал ответ ветерану-колхознику, обещая выполнить его наказ.
А сдержать данное слово было совсем не просто. На их участке фронта появились фашистские асы-охотники, и к тому же новый самолет Кожедуба заметно выделялся среди других - на левом борту словно светилась белая надпись: «Имени Героя Советского Союза подполковника Конева», на правом - «От колхозника Конева». Гитлеровские летчики сразу выделяли такие машины и старались в первую очередь сбить именно их.
В одном из первых боевых вылетов на подаренном самолете Иван Никитович сбил вражеский самолет.
Однако самую, пожалуй, суровую проверку и пилот, и его самолет прошли чуть позже. В то утро И. Кожедуб повел большую группу самолетов на прикрытие с воздуха наших наземных войск. Они разогнали две группы фашистских бомбардировщиков, сбив несколько «Фокке-Вуль-фов-190» и «Юнкерсов-87» и заставив остальных сбросить бомбы на свои же позиции. Бой был жестоким. Получив повреждения, наши самолеты один за другим выходили из боя. И так случилось, что в конце концов Иван Кожедуб оказался над линией фронта один: «Значит, пора возвращаться на родной аэродром»,- решил он. И тут в наушниках раздался голос командира, предупреждавшего о приближении третьей группы бомбардировщиков. А затем приказ: сбить ведущего.
Иван Кожедуб пошел в атаку. Гитлеровские бомбардировщики открыли по нему ураганный огонь. А он не отвечал, желая подойти к врагу как можно ближе, чтобы бить наверняка. И вот ведущий на прицеле, Огонь в упор - и вперед, сквозь строй «юн~ керсов».
Задание выполнено! Разворот на 180 градусов, курс - на свой аэродром. И тут началось!
На отважного советского летчика ринулись фашистские истребители прикрытия. Видно, решили взять реванш! Но выручили летное мастерство Кожедуба, его самообладание и высокие технические качества машины. Ошеломив гитлеровцев сложнейшими фигурами высшего пилотажа, он избежал пулеметных очередей и оторвался от противника. А тут на помощь подоспели краснозвездные «яки».
Вскоре в часть приехал корреспондент, желавший узнать подробности этой беспримерной схватки в воздухе. Но поговорить с Иваном Никитовичем ему не довелось, а командир на вопрос, какими качествами должен обладать летчик-истребитель, чтобы совершить то, что удалось сегодня Кожедубу, ответил:
- Качествами Ивана Кожедуба.
- И иметь на вооружении такую технику,- думается, можно было бы добавить.
А вечером того же дня Иван Никитович прочел на КП письмо Конева.
«Товарищ командир! - писал пчеловод.- Очень прошу Вас отпустить ко мне капитана Ивана Никитовича Кожедуба хотя бы на один день, конечно, если позволит военная обстановка,- в любой день на Ваше усмотрение. Я обниму Ивана Никитовича, как родного сына. Район приготовил центнер меду для летчиков Вашей части. Урожай в нынешнем году ожидается хороший. Рад сообщить Вам, что мои сыновья на фронте, и до меня доходят вести, что воюют они неплохо. Жду Вашего ответа, жду Ивана Никитовича в гости. Желаю всем его друзьям боевых успехов, и чтобы они с победой вернулись домой. В. В. Конев».
Конечно, в той обстановке отпуск Иван Кожедуб получить никак не мог - очень уж горячая была пора. Так и написал Коневу командир части. А летчик отправил ему свое очередное письмо:
«Дорогой Василий Викторович! Спешу сообщить, что на Вашем самолете я сбил восемь самолетов врага, из них пять хваленых «Фокке-Вульфов-190»...
Вскоре Кожедуб получил новое назначение. Перед тем как навсегда расстаться, а родной частью, Иван Никитович пошел, проститься со своим самолетом. На нем до конца войны летал друг Кожедуба Герой Советского Союза Павел Брызгалов.
Такова фронтовая биография этой замечательной боевой машины, построенной на средства обыкновенного пчеловода Василия Викторовича Конева.
Служу Родине. Рассказы летчика Кожедуб Иван Никитович
27. САМОЛЁТ КОЛХОЗНИКА КОНЕВА
27. САМОЛЁТ КОЛХОЗНИКА КОНЕВА
Полетите на тыловой аэродром. Получите там подарок от колхозника из Сталинградской области. Полетите с Брызгаловым на «По-2».
Я не стал расспрашивать командира. Взял парашют и отправился с Брызгаловым к «По-2».
В последний раз я поднимался на «По-2», когда сдавал испытания в аэроклубе. Много воды утекло с той поры!
Подлетая к аэродрому, я ещё издали заметил на стоянке в стороне от других новенький, поблёскивающий на солнце самолёт.
Меня и Брызгалова окружили корреспонденты.
Оказалось, что машина, которую командование поручило мне, была построена на личные сбережения колхозника Конева. Лётчик, пригнавший её, сказал, что самолёт хороший, облегчённого типа. Я быстро зашагал к самолёту, продолжая расспрашивать лётчика.
На хвосте самолёта стояло: № 14. На левом борту красными буквами было начертано: «Имени Героя Советского Союза подполковника Конева Н.», а на правом борту - «От колхозника Конева Василия Викторовича».
Ко мне подошёл представитель штаба нашего авиасоединения, пожал руку и сказал:
Вы уже, вероятно, прочли надписи на бортах машины. У неё замечательная история. Шестидесятилетний колхозник-пчеловод Василий Викторович Конев из колхоза «Большевик», Сталинградской области, внёс свои трудовые сбережения в фонд Советской Армии и попросил товарища Сталина о том, чтобы на них был построен самолёт имени Героя Советского Союза Конева. Просьба славного советского патриота выполнена. Василий Викторович Конев - односельчанин подполковника Конева, павшего смертью храбрых в неравном бою в начале войны. Вот послушайте, что пишет колхозник Конев…
Представитель штаба соединения вынул из планшета письмо Конева и прочитал его.
Колхозник Конев просил лётчика, которому будет вручён самолёт имени Героя Советского Союза Конева, беспощадно мстить фашистам за смерть героя Конева, бить врага до нашей окончательной победы.
Машина прислана в распоряжение командования нашего авиасоединения, - продолжал представитель штаба, - и оно решило дар сталинградского колхозника передать вам, капитан Кожедуб… Поздравляю вас, искренне желаю успехов!
Подошёл один из корреспондентов и сказал, что он знавал подполковника Конева, что герой-лётчик летал на самолёте за № 33 и что про него есть стихотворение, сложенное авиаторами. И он прочёл эти незатейливые, но написанные от души фронтовые стихи:
Конев отважно дерётся с врагом
За Родину, Сталина, отчий дом.
Если над краем передним летал.
Каждый боец его узнавал:
Ну-ка, товарищ, зорче смотри!
Кажется, мчится вдали «33»…
Хотелось подробнее расспросить о подполковнике Коневе, но время было горячее, и я не мог задерживаться ни на секунду.
Наспех попрощался со всеми и позвал Брызгалова:
Пора домой, Паша. Полетишь на «По-2», только смотри в оба за «мессершмиттами».
И мы отправились в путь на своих машинах.
В этот вечер мне долго не спалось. Я раздумывал о новом самолёте, готовился к его боевому крещению.
Я всегда бережно и заботливо относился к самолёту, к каждому прибору, винтику, а сейчас почувствовал особенную ответственность за эту машину. Представил я себе далёкий колхоз «Большевик», где колхозник-патриот будет ждать от меня писем с рассказами об успешных боях, проведённых на его машине. Представил себе завод, где рабочие и конструкторы будут следить за боевой работой машины, сделанной ими по заказу старика-пчеловода. Перед сном написал письмо колхознику Коневу:
«Дорогой Василий Викторович!
С радостью сообщаю вам, что ваш самолёт мне вручили сегодня, 2 мая 1944 года, на прифронтовом аэродроме. Это новый, прекрасный наш отечественный самолёт «Лавочкин» с надписями, которые вы просили сделать.
Позвольте заверить вас, Василий Викторович, что я буду бить врага на вашем самолёте так, как приказывает великий Сталин. Сейчас у меня на счету тридцать семь сбитых фашистских самолётов. Но это только начало мести врагу за убитых и замученных советских людей, за разрушенные врагом сёла и города. О каждой своей победе над врагом буду вам сообщать. Вас же прошу - пишите о своём житье-бытье. Хочется знать об успехах в вашем колхозе «Большевик», о том, кто из ваших родных и близких находится на фронтах Отечественной войны.
Желаю вам здоровья и успехов.
С боевым приветом Герой Советского Союза Иван Кожедуб».
Из книги О космолетах автора Феоктистов Константин ПетровичРАКЕТА, САМОЛЕТ ИЛИ РАКЕТНЫЙ САМОЛЕТ? Сколько бы ни говорили о будущих кораблях и станциях, не только конструктивные проблемы определяют возможность и экономику их создания. Такова уж природа космонавтики, что во все времена многое будет зависеть от средств сугубо
Из книги Память сердца автора Мамин Рустам БекаровичМой день колхозника Проснулся поздно. Пришли двоюродные братья Касим и Камиль, сыновья младшего брата моего отца – Мусы; у отца было шесть братьев. Касим позвал гулять. Мы вышли. Идя по селу, брат вводил меня в курс деревенской жизни. Рассказывал, кто, где живет, кто приехал
Из книги Иван Кожедуб автора Кокотюха Андрей АнатольевичИменной самолет в подарок от колхозника В начале 1944 года полк, в котором служил Иван Кожедуб, вновь включился в военные действия, поддерживая наступление советских войск на Правобережной Украине. Это почти совпало со знаменательным событием в жизни прославленного
Из книги Конев. Солдатский Маршал автора Михеенков Сергей ЕгоровичГлава пятнадцатая. О ТОМ, КАК ЖУКОВ СПАС КОНЕВА В ночь на 6 октября штабная группа во главе с Коневым и членом Военного совета фронта Н.А. Булганиным прибыла в штаб Резервного фронта, который размещался в блиндажах и землянках в лесу восточнее Гжатска. Однако на КП маршала
Из книги Служу Родине. Рассказы летчика автора Кожедуб Иван НикитовичГлава двадцатая. «ОЗВЕРЕВШИЕ СОКОЛЫ» КОНЕВА Десятого мая 1942 года во исполнение приказа народного комиссара обороны СССР был издан приказ войскам Калининского фронта: «…в целях наращивания ударной силы авиации и успешного применения массированных ударов авиация
Из книги Неизвестный Лавочкин автораГлава тридцать девятая. СИРЕНЬ МАРШАЛА КОНЕВА Однажды, когда Коневы жили ещё в московской квартире в доме на улице Грановского, Ивану Степановичу в день рождения маршал Рокоссовский преподнёс удивительный подарок, которым всё семейство Коневых потом любовалось каждую
Из книги Неизвестный «МиГ» [Гордость советского авиапрома] автора Якубович Николай ВасильевичПРИЛОЖЕНИЕ. НА ВЫСШЕМ ВОЕННОМ СОВЕТЕ. Воспоминания маршала И.С. Конева о «Деле Жукова» (Архив дочери маршала Н.И. Коневой. Расшифровка диктофонной записи.)Я присутствовал на заседании Главного военного совета летом 1946 года, оно было посвящено разбору дела Маршала
Из книги Эти четыре года. Из записок военного корреспондента. Т. I. автора Полевой БорисОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ МАРШАЛА И.С. КОНЕВА 1897, 28 декабря - родился в деревне Лодейно (Лодейной) Щёткинской волости Никольского уезда на Вологодчине, в те годы Северо-Двинской губернии, ныне Подосиновского района Кировской области.1906 - окончил с отличием трёхклассную
Из книги Танковые сражения 1939-1945 гг. автора28. НАСТОЯЩЕЕ БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ САМОЛЁТА КОЛХОЗНИКА КОНЕВА Веду группу самолётов на прикрытие наших наземных войск. Над линией фронта встречаем восемь истребителей противника. Они не приняли боя и ушли к Яссам.Раздалась команда с земли:- Ястребы, ястребы, будьте
Из книги Бронированный кулак вермахта автора Меллентин Фридрих Вильгельм фонСамолет «152» После Ла-150 на роль первой боевой машины ОКБ-301 стал претендовать самолет «152», построенный с учетом уже накопленного опыта. Сохранив классическую схему предшественника, новый истребитель был в значительной степени переделан. Он стал среднепланом и больше
Из книги Жуков. Портрет на фоне эпохи автора Отхмезури Лаша Из книги Жуков. Маршал жестокой войны автора Рокоссовский Константин КонстантиновичУ генерала И. С. Конева Смыв с себя дорожную пыль, побрившись и приодевшись, я позвонил адъютанту командующего и через него попросил разрешения прибыть на прием к генералу армии И. С. Коневу. Через минуту адъютант ответил:- Командующий просит вас зайти в четырнадцать
Из книги автора Из книги автораПрорыв войск Конева Линия обороны 48-го танкового корпуса проходила по реке Стрыпа и огибала несколько болот между рекой Серет и верховьем Западного Буга (см. схему 51). 1-я и 8-я танковые дивизии были переданы 3-му танковому корпусу, а мы получили в свое распоряжение восемь
Из книги автора Из книги автораИ. С. Конев. Жуков и Сталин (Из книги И. С. Конева «Записки командующего
Именной самолет в подарок от колхозника
В начале 1944 года полк, в котором служил Иван Кожедуб, вновь включился в военные действия, поддерживая наступление советских войск на Правобережной Украине. Это почти совпало со знаменательным событием в жизни прославленного летчика – 4 февраля 1944 года ему было впервые присвоено звание Героя Советского Союза за 146 боевых вылетов и 26 сбитых самолетов противника. В марте части Красной армии форсировали Южный Буг. Переправы и плацдармы снова нуждались в прикрытии истребительной авиацией. Но немцы, отступая, в первую очередь выводили из строя аэродромы, а полевые площадки были плохо пригодны для базирования самолетов – вовсю разгулялась военная распутица. Поэтому истребители не могли расположиться ближе к линии фронта и действовали на самом пределе своего летного радиуса. В лучшем положении находились подразделения Люфтваффе – бомбардировщики «Юнкерс-87» в такой ситуации летали практически безнаказанно, без прикрытия, в случае опасности выстраиваясь в оборонительный круг на малой высоте. В эти дни Кожедуб большое внимание уделял разработке тактики воздушного боя на малых высотах в условиях низкой облачности и серой, однородной местности без каких-либо видимых ориентиров.
Позднее он писал: «Когда нам удавалось встретиться с «юнкерсами», они становились в оборонительный круг, прижимались к земле. Отбивая атаки – причем не только стрелки, но и летчики стреляли из пушек, – постепенно оттягивались и уходили в район расположения своих зенитных батарей. Наблюдая за облаками, стелившимися над землей, я вспоминал бои, проведенные на малых высотах, и анализировал тактику действий истребителей, чтобы применить нужные приемы в условиях новой обстановки и борьбы с «юнкерсами». Я пришел к выводу, что разбить оборонительный круг можно внезапной атакой и надо сбить хотя бы один самолет – тогда образовывалась брешь. Проскакивая по прямой с небольшими отворотами, надо развернуться и стремительно атаковать с другого направления. Атаки нужно производить попарно. Опыт, уже приобретенный мной, позволял прийти к этому выводу».
14 марта 1944 года шестерка Ла-5 240-го истребительного авиаполка (ИАП) вылетела к переправам на расстояние, предельное для этого типа истребителей. С бреющего полета они атаковали над лесом девятку «Юнкерсов-87» – в лобовой атаке снизу Иван Кожедуб сразу сбил один бомбардировщик. Разогнав первую группу немецких машин, советские летчики напали на следующую девятку. Снова загорелся очередной «юнкерс» – остальные, поспешно сбросив бомбы, ушли назад. Был подбит и один из «Лавочкиных». Лейтенант Брызгалов, один из боевых товарищей Кожедуба, направился к ближайшему, брошенному фашистами аэродрому. Однако при посадке его самолет скапотировал, перевернулся «на спину» и зажал пилота в кабине. В сложившихся обстоятельствах Кожедуб приказал садиться еще двум летчикам, и сам показал пример, приземлившись «на живот» в жидкую грязь. Общими усилиями сослуживцы освободили своего товарища из нелепого положения. Летчики добрались до ближайшего армейского штаба, где им предоставили лошадей. На аэродром пилоты вернулись без самолетов, но на конях. Истребители вытащили из грязи на следующий день. На аэродром их доставили на прицепе у грузовиков. Этот эпизод, как и многие другие, был описан фронтовыми корреспондентами: Герой Советского Союза Кожедуб к тому времени уже пользовался огромной популярностью. Историй о его подвигах ждали как продолжения увлекательного героико-приключенческого романа.
Иван Кожедуб стал настоящей грозой для врага. Его пилоты принимали бой при любом соотношении сил. И, как правило, одерживали победы при минимальных потерях. 2 апреля 1944 года 240-й ИАП был перебазирован в Бельцы, в Молдавии. Выбор базы оказался не лучшим: близко линия фронта, рядом железнодорожная станция – прекрасные ориентиры для бомбардировщиков противника. Кроме того, в Бельцах совсем недавно базировались самолеты Люфтваффе, и их пилоты прекрасно знали особенности этого аэродрома. Неудивительно, что налеты на Бельцы германской авиации происходили часто и были довольно эффективны. Удары наносились как днем, так и ночью. 19 апреля Кожедуб перехватил группу из 15 бомбардировщиков «Хейнкель-111», летевших невиданным ранее строем – три кильватерных колонны. Удивление не помешало летчику сбить один бомбардировщик. 29 апреля Кожедуб провел бой с группой из десяти «Хеншелей-129» и четырех «Мессершмиттов-109». Он сбил два «хеншеля», один из которых взорвался в воздухе.
В мае 1944 года уже известному всей стране пилоту, одержавшему 38 воздушных побед, был вручен именной истребитель Ла-5ФН в дар от колхозника Василия Конева. Колхозник Конев, отец подполковника, просил командование вручить лучшему летчику фронта построенный на вырученные от продажи меда деньги истребитель. В течение недели Кожедуб уничтожил на нем 7 вражеских самолетов, включая четыре «Фокке-Вульф-190». В первом боевом вылете на «подарке» Кожедуб вел четверку Ла-5, которая прикрывала ударную шестерку Кирилла Евстигнеева. Со стороны Ясс появились «мессершмитты» и завязали бой с группой Евстигнеева. Внезапно со стороны солнца появилась еще одна пара «мессершмиттов». Разведка информировала летчиков о прибытии на этот сектор фронта группы немецких асов, самолеты которых были расписаны различной устрашающей символикой. Кожедуб вовремя обнаружил противника и сорвал атаку «охотников». Выпущенная вдогон одному из «мессершмиттов» очередь попала в цель, после чего он загорелся и рухнул на землю.
В июне 1944 года Иван Кожедуб вновь оказался на волосок от гибели, когда его эскадрилья приняла участие в крупном воздушном бою. Эскадрилья патрулировала над линией фронта, когда с румынской стороны подошли 20 «Фокке-Вульфов-190», которые попытались связать боем советские истребители. Кожедуб уклонился от боя, в это время показалась группа из 36 «Юнкерсов-87», которые шли под эскортом «мессеров». «Фокке-Вульфы» присоединились к истребителям сопровождения. Кожедуб со своими ведомыми атаковал бомбардировщики со стороны солнца. Он обстрелял несколько самолетов, но результат удара не наблюдал. Один самолет сбил летчик Амелин, а через несколько мгновений Ла-5 Амелина был поврежден истребителями эскорта, и Кожедуб приказал ему и его ведомому возвращаться домой. Бой продолжался. Внезапно Иван обнаружил, что он остался один посреди вражеских самолетов. Тут подошла еще группа «Юнкерсов-87», которую также прикрывали истребители. С земли поступила команда: «Атаковать!»
Кожедуб прорезал строй бомбардировщиков на встречном курсе, развернулся на 180 градусов и атаковал с задней полусферы. В этот момент на хвосте одинокого Ла-5 повисла группа грозных «Фокке-Вульфов-190». Ведущий звена немецких самолетов открыл огонь с дистанции 50 м. Резкими бросками самолета Кожедуб помешал противнику вести прицельный огонь. Помощь в виде группы «Яков» подошла очень вовремя, немецкие истребители отстали от Ла-5. В этот момент стрелка топливомера на приборной доске именного самолета Кожедуба подошла к красной черте – горючее было на исходе. Он вернулся на аэродром на последних каплях бензина. Здесь его ожидала приятная новость: наземные войска подтвердили падение ведущего второй группы «Юнкерсов-87» – Иван таки сбил его на встречном курсе.
На дворе мелодия Апрельской капели и тополёвый запах. Просыпается очередная послевоенная весна - мирная, спокойная, желанная. И я уже который раз иду в Центральный Дом авиации имени М. В. Фрунзе, что на Красноармейской улице в Москве. Иду на встречу с экспонатами с волнением в душе, как на встречу с родным человеком, с которым давно не виделся. Иду и с надеждой думаю: "Может, мне снова повезёт и я ещё что-нибудь узнаю о судьбе какого-то героя?"
Вхожу в зал. Здесь, как во всяком музее, - экспонаты. Их много, и каждый, будто мудрый старец, повествует о давно минувшем. Одни из них выкладывают всё начистоту, другие что-то таят, о чём-то умалчивают. И потому, наверное, подойдя к любому из них, я всегда думаю: "А что ещё за тобой таится кроме того, что о тебе уже знают и рассказывают экскурсоводы?" Ведь человеческая героика широка, что море, высока, что небо.
Вот фотография. Она опубликована ещё в 1944 году. С неё во весь рот улыбается трижды Герой Советского Союза Иван Кожедуб. За спиной его виден самолёт - истребитель Ла-5. По правой стороне фюзеляжа белилами выведено: "От колхозника Конева Василия Викторовича".
Экскурсовод коротко говорит о том, что поведал ему экспонат: о колхознике Коневе, о том, что сделал на его самолёте Иван Кожедуб. А мне почему-то не верится, что экспонат открылся начистоту, поведал всё без утайки. Но как заставить его заговорить о большем?
По опыту знаю, что надпись на фюзеляже бывает с обеих сторон. Здесь, на правой, сказано, на чьи средства приобретён этот самолёт. А на левой стороне должно быть указано, кому из лётчиков или в знак чего была подарена боевая машина. Но как увидишь эту левую сторону, если самолет сфотографирован только справа. Это меня волнует, и волнует не случайно.
Ещё в войну мне доводилось встречаться с капитаном Георгием Коневым с Брянского фронта. Много тогда хорошего я о нём слышал. Не его ли отец этот колхозник? Не почему тогда он доверил свой самолёт не сыну? Одни за другим возникают вопросы. И не простое любопытство разбирает меня, а какое-то неотступное желание узнать, о чём молчит экспонат, желание раскрыть его тайну и рассказать о ней.
Я в Библиотеке имени Ленина. Газеты тех дней рассказали мне, что на другой стороне фюзеляжа надпись: "Имени Героя Советского Союза Подполковника Конева Г. Н.". Рассказали, что Василий Викторович Конев, подаривший самолёт, - родственник Георгия Конева.
А затем я в архиве Министерства обороны. Передо мной письмо командующего 6-й Воздушной армией генерала Полынина. В Марте 1943 года оно пришло командующему Военно - Воздушными силами Красной Армии генерал - полковнику Новикову.
"Прошу вас, - писал Полынин, - ходатайствовать перед правительством об установлении персональной пенсии семье подполковника Георгия Николаевича Конева". Внизу приписка мелким чётким почерком: "Г. Н. Конев - выдающийся советский лётчик. Скромнейший из скромных, талантливейший офицер. Изумительный организатор партийной работы. Таким я его знал с 1938 года по совместной службе в авиаполку в Смоленске". Подпись неразборчива.
Читаю другие документы, разговариваю с однополчанами, и передо мной всё больше раскрываются страницы жизни этого незаурядного человека. И я точно сам вижу погожий Июньский день 1938 года и учебный воздушный бой истребителей над окраиной Смоленска.
На старт тогда пришёл высокий, подтянутый, с большими весёлыми глазами, русый человек. Он спросил, где командир полка, и, подойдя к нему твёрдым широким шагом, представился:
Товарищ майор! Старший лейтенант Конев прибыл во вверенный вам полк для прохождения дальнейшей службы!
У командира полка майора Старикова на груди были ордена Ленина и Красного Знамени. Он подал жилистую сильную, как и у Конева, руку и, указывая на новенький орден прибывшего, спросил:
Доброволец?
Доброволец.
Значит, китайский народ защищал? Это хорошо.,. Ну пойдём, перекурим, поговорим.
Они отошли в тень от санитарной машины. И что взбрело в голову молодому командиру полка Алексею Старикову? Только после перекура произошла сцена, похожая на встречу Тараса Бульбы с его старшим сыном Остапом. Помните: Тарас вместо приветствия вдруг стал пробовать, какой он есть в кулаке. "Получив изрядно тумаков, почувствовал в нём казака и только тогда стал им восхищаться".
Стариков, вместо того чтобы отправить Конева на отдых, а завтра попробовать, какой он есть в воздухе, не стерпел. Облачил новичка в чужую кожанку и шлем. И вот 2 И-15 взметнулись в небо и давай кружиться, кувыркаться вроде коршунов, не поделивших чего-то.
Моторы самолётов то сердито ревели, то притихали и ещё пуще ревели. Это командир и подчинённый, почти как у Гоголя, "друг другу насаживали тумаки и в бока, и в поясницу, и в груды".
Конев носился в этом воздушном вихре, позабыв и о жене, и о маленьком сыне, сидевших на чемоданах в штабе полка... Приземлились. В тот же день "новобранец" был зачислен помощником командира 2-й эскадрильи, а вскоре стал её командиром.
Время летело как птица. Разнотравье аэродрома, отливавшее золотом лютиков, запестрело цветами клевера, донника, горошка. Август давал о себе знать. Полк летал ночью.
Жена Конева, невысокая, ладная спортсменка, провожая на ночные полёты мужа, бросала на него лучистый взгляд, шутила:
Не забудь талисман, Жора!
Талисманом она называла бутерброд, без которого не отпускала мужа.
Ты, Настя, спи. А то я замечаю, как у меня ночные полёты, так в нашем окошке всю ночь свет не гаснет, - уговаривал Георгий жену, не особенно надеясь на успех.
Да, таков уж никем не писанный закон, по которому живут жёны и матери лётчиков. Особенно истребителей. Играют ли они у дома с детьми, идут ли по авиагородку - взор их в воздухе, думы на аэродроме. Кто знает, как он там взлетит, как сядет? Не столкнётся ли в воздушном бою, на полигоне? Вон с какой высоты камней летит на щит, стреляет по нему. А как знать, успеет ли вывести самолёт из пике? Не врежется в землю? Такое ведь бывает. Оттого Настя и ночник не гасит. Сидит у кроватки сына и вышивает или читает пьесу, готовит роль. Всё на душе легче, и рассвет как-то скорее приходит...
Да разве только Настя не гасит ночник? Разве спят жены и матери других, которые сегодня на ночных? Пройди-ка по авиагородку и по свету в окнах сразу узнаешь, кто на полётах...
Накануне войны полк первым перевооружился. Он получил новые истребители Як-1. Георгий Конев, быстро освоив новую машину, стал одним из слушателей созданных курсов. На курсы приехали немолодые, опытные лётчики. Каждому хотелось поскорее вылететь на "Яке", отработать технику пилотирования в боя. Но в первых полётах чувствовалась неуверенность, путаница в рычагах, кнопках.
Не по душе Коневу старинка. Машины новые, сложные, а методы обучения старые. Как-то чуть свет вышел на аэродром и вместе с техником Анисовым подвесил "Як" на козелки. Вскоре самолёт по-змеиному шипел сжатым воздухом, выпуская и убирая шасси и щитки - закрылки. В кабине с завязанными глазами сидел Конев, то и дело спрашивал:
Сколько?
Авиатехник, стоя на крыле, щёлкал секундомером и отвечал:
Две секунды! Секунда!
Много! - снимая повязку, заключил Конев. - В бою секунда жизни стоит, а мы на каждое движение рычага тратим две.
Так это ж вы вслепую, товарищ капитан, - возражал Анисов. - А другие - и зрячие, так пока найдут сектор газа, минута целая пройдёт.
Чепуха! Нужно все эти операции, вплоть до нажатия спусковых кнопок оружия, с завязанными глазами отработать. Довести их до автоматизма на земле! И потом только в воздухе - понял?! Так вот, передай инженеру о нашей с тобой затее. Пусть он распорядится подготовить машины, а я пойду к начальству.
Это было новым, и оно "помогло без аварий и поломок досрочно окончить лётную программу" - так было сказано в приказе командующего, объявившего благодарность Коневу.
В утренней молочной тишине неба купались 4 истребителя. Не всякий видевший понимал, что происходит. Уж если групповой воздушный бой, то надо бы хоть звеньями, как положено наставлением, а то - парами. Но это укоренялось новое, завоевывала право на жизнь та самая "пара", которая в войну стала основной тактической единицей.
Первый свои вылет на разведку в 3-й час войны Георгий Конев сделал в паре. В паре с Огурцовым над Тернополем он сбил первый Ме-109.
Война разгоралась. Враг лез, нахальный, жестокий, уверенный в скорой победе. Конев, не жалея себя, отстаивал Родину. Вскоре он стал заместителем командира полка по лётной подготовке, а называли его душою лётного состава. И не зря.
"С ним и в самом жарком бою не страшно", - вспоминают его ученики - Герои Советского Союза полковники Иван Мотуз, Алексей Дергач, Иван Сомов.
Шёл уже Февраль 1942-го. С Брянского фронта вылетели на Северо - Западный. На карте - древние земли, селения, раскиданные среди замысловатой вязи речек и озёр. Многих сёл уже и нет, спалены злобным фашистским огнём.
Сердце Конева сжалось от всего виденного. Всё больше накалялась ненависть к лютому врагу.
С Ильменя, с Ловати дули студёные ветры, мела колючая метель. Она выла у плоскостей самолётов, свиваясь жгутами, сугробилась по лётному полю.
Трактор с девушкой в полушубке за рулем тяжёлым бревенчатым клином медленно гладил волнистую взлётно - посадочную полосу. А вслед, пока не замело, с крыла на крыло качаясь, взлетали истребители. Взлетал и Конев.
Самолёты, нагружённые патронами, пушечными и реактивными снарядами, врезались в мглистую высь, уходили на Рамушево. Торопились заткнуть горловину, через которую питалась и дышала окруженная у Демянска 16-я немецкая армия фон Буша. На выручку этой армии пришёл фон Зейдлиц с войсками, собрался раскиданный по фронту Воздушный флот Рихтгофена.
Бои шли трудные, затяжные. В воздухе на одного нашего истребителя приходилось по 4 вражеских. За первые 2 месяца здесь Конев сделал 270 боевых вылетов - по 4 - 5 вылетов в день. Он исхудал, побледнел, но по-прежнему был энергичен и изобретателен.
Появилась группа фашистских асов. Шли слухи, что они дерутся на скоростных неуязвимых истребителях "Ме-115", что на "Яках" с ними не совладать. Некоторые наши лётчики, увидя красноносых "Мессершмиттов" асов, стали уклоняться от боя.
Конева это обеспокоило. Он знал, что боязнь, нерешительность - те же враги. От них те же потери в бою.
Вечером Конев пришёл в общежитие лётчиков. Крепкий ярославец Коля Ватутин подал ему гармонь.
Георгий Николаевич взял её с грустью - снова вспомнил Саню Серова, которому она принадлежала раньше. Славный был лётчик. Он погиб ещё на Брянском. Тогда Конев вот так жо зашёл в палатку. В углу на заправленной кровати Сани лежала осиротевшая гармонь. - Сыграйте, Георгий Николаевич, - попросили товарищи. - Санину любимую... Конев бережно взял гармонь, растянул, и из неё тихо, будто боясь разбудить навечно уснувшее Санино сердце, полилось: "Широка страна моя родная". Все умолкли. И только звуки колебали успокоившийся вечерний воздух да тревожили сердца друзей.
Теперь Конев не стал играть. Взяв гармонь из рук Ватутина, он поставил её на стол и решительно сказал:
Чепуха какая-то. У фрицев асы, а у нас что, нет их?! Вот Иван Мотуз, Николай Ватутин и Николай Шаров?
В полку шутили, что Шарова Конев подобрал из беспризорных. Для этой безобидной шутки имелись некоторые основания. Выходя однажды из кабинета командира дивизии, Конев заметил в углу коридора прикорнувшего лётчика.
Ты что тут делаешь?
Дремлю! - просто ответил Шаров.
Чепуха какая! Люди воюют, а он дремлет.
Так я ж просился, а меня посадили на связной "утёнок".
А хочешь ко мне на "Як" ?
Конечно! - оживился Шаров.
Конев тут же его оформил и увёл в полк. А там оттренировал до автоматизма на земле и без провозных выпустил в воздухю Так Шаров стал прекрасным истребителем.
Да мало ли у нас найдётся ребят почище фашистских асов? - продолжал Конев - Вот ты, Иван, пойдёшь ко мне в пару?
А як же, пиду, - согласился немногословный Мотуз.
И мы с Колей Ватутиным! - поторопился Шаров, будто боясь, что про них забудут.
Гитлеровские асы, чтобы нагнать страху, выкрасили носы своих самолётов в красный цвет - символ крови, - как бы заключал Конев. - А мы коки своих "Яков" сделаем голубыми. Пусть будут символом чистого неба. И небо мы очистим!
Правильно! - подхватили товарищи.
Так была образована первая группа охотников. На следующий день паре Конева довелось встретиться с вражескими асами. Дело уже шло к весне. На высоте 1200 метров с юго - запада к аэродрому медленно тянулись громады туч.
Пойдём вот сюда, - показывал на карте Конев маленькому, вёрткому в бою Мотузу. - Если тут никого, пройдём над "коридором". А обратно вот так...
Добре, Георгий Николаевич.
Пара "Яков" взметнулась в воздух и вскоре очутилась у края тучи. Как и предполагалось, "Мессеры" караулили. Два выскочили из-за тучи и бросились на Мотуза.
Конев круто развернулся и пошёл почти в лоб им, отсекая от напарника. Те не выдержали. Отвернув красные носы, они показали серо - грязные тонкие бока и ушли вверх. А оттуда вновь атаковали, стараясь втянуть в бой на вертикали. Конев разгадал их замысел и стал навязывать бой на виражах, зная конёк своего "Яка"...
Бой длился 5 минут. Наша пара навалилась на асов, и Конев сбил одного. Потом кинулся было за другим, но "Як" дернулся и сбавил скорость. Лётчик увидел на правом крыле выскочивший "солдатик". Он указывал, что вывалилась правая "нога". Попытался убрать её - механизм не сработал. И обоим лётчикам пришлось идти на посадку.
Так окончился первый бой с фашистскими асами и их новыми истребителями.
Вечером по этому поводу собрался митинг.
Ничего, мы отучим этих фрицев безнаказанно летать в нашем небе, - говорил Конев. - Подумаешь, асы, моща фашистская! Мы бы сегодня и другого сбили, да у моего самолёта лыжа вывалилась. А неуязвимость их нового самолёта - это чистейшая фашистская пропаганда. Эта машина всего - навсего модернизированный Ме-109. И бить его можно, особенно на виражах...
Конечно, этот истребитель по всем показателям был сильнее Ме-109, но нужно было поднять дух лётчиков. И в самом деле, робость ушла, они вскоре сбили ещё одного аса, и дело пошло.
Но истребителей в армии было мало. Их не хватало для сопровождения штурмовиков. И командование решило отработать технику воздушного боя штурмовиков с истребителями. Для этого нужен был не только опытный инструктор, на и хороший организатор. Выбор пал на майора Георгия Конева. И вот он - старший инспектор Воздушной армии.
Этот не засидится в штабе с бумагами, - говорил командующий армией.
И не ошибся. Тут же началась теоретическая подготовка, а потом и учебные воздушные бои "Илов" с "Яками". Вскоре наши штурмовики стали смело вступать в бой с "Мессерами" и нередко побеждать их.
А Коневу хотелось большего. Как-то пасмурным деньком над аэродромом бреющим пронёсся Ме-109. У границы аэродрома он взмыл ввысь и, развернувшись, пошёл на посадку. Техники и лётчики кинулись к "фрицу". А он, как у себя дома, зарулил на стоянку и выключил мотор. Все напряжённо ждали: что-то сулит этот необычный визит. А высунувшийся из кабины лётчик широко заулыбался.
Так это же майор Конев! - удивились бывшие однополчане.
Был майор, а теперь подымай выше - подполковник! - весело сообщил Конев.
Поздравляем, товарищ подполковник!
Ну, вот вам и Ме-109F... Раскапочивай-ка его, братва! Поглядим, каков он там внутри.
Проворно защёлкали замки капотов, и перед собравшимися оказался раздетый "Мессер". На нём потом Конев провёл сравнительные бои с "Илами" и "Яками". И лётчики убедились, что владеющему техникой боя этот истребитель не страшен. Особенно на виражах. На полный круг "Яку" требуется 18 секунд, а Ме-109 - все 20. А 2 секунды в бою - дело немалое.
Ну вот, - указал Конев на бронеспинку. - Фашисты на пушку нас брали, а мы раскисли. Смотрите, броня-то не толще, чем у "Яка". Крупнокалиберная бронебойка свободно прошивает её.
Конев никогда не чуждался черновой работы. Он любовно, как выращивают цветы, учил молодёжь искусству войны на земле, водил их в первый бой туда, где жарче. Как опытный калильщик, "в меру нагревал и в меру охлаждал", и оттого они выходили накрепко закалёнными воинами.
"Моя победа - победа моего учителя подполковника Конева", - писал в "Соколе Родины" лейтенант Городний. Да разве один Городний? Так мог сказать каждый, кто зал его.
Как-то в конце Июля перед вечером прошёл грозовой дождь. Пахло весной. Вместе с Николаем Ватутиным Конев отправился в столовую.
В углу на столе стояла начищенная артиллерийская гильза с полевыми цветами. Сели. Конев понюхал цветы и начал:
Слушай, комбат, тебе не надоело в одном полку?
Да отчего ж, Георгий Николаевич? Разве плохой полк - недоумевал добродушный Ватутин.
В том-то и дело, комбат, что хороший...
Слово "комбат" к Ватутину пристало ещё в 1941 году на Орловщине. Наши войска тогда с трудом сдерживали напиравшего врага. Конев и Ватутин вылетели на штурмовку, пришлось углубиться. По дорогам шли бронечасти. Истребители на бреющем выскочили из оврага н сбросили бомбы. Зашли и ещё сбросили. Шедшие параллельно друг другу танки и транспортёры смешались. От разрывов бомб одни, как ошалелые, кружились на месте, опрокидывались. Другие бросались в стороны, налетали друг на друга. Тёмные фигурки выскакивали из транспортёров, в страхе рассыпались и точно прилипали к земле. Потом эти фигурки оправлялись от страха и палили по "Якам".
Конев и Ватутин ещё раз, как бы подчищая свою работу, прошлись по ним из пушек и пулемётов и направились обратно.
Горючего бы хватило. А тут на пути попались фашистские орудия. Они стреляли по Орлу. И Конев не смог пройти мимо. Он качнул крылом, и самолёты, наклонив носы, пошли на батарею. Ещё заход - и та затихла.
Теперь не дотянуть до своего аэродрома. Под Орлом есть Становой Колодезь, там стояла авиация, пошли туда. Сели, кругом пусто: ни авиации, ни горючего. Последняя машина отправляется в город, где ещё задержался штаб.
Ты, Коля, поезжай с машиной в штаб, требуй горючего, а я тут оборону организую, - распорядился Конев.
Из отходивших групп бойцов и командиров Конев сформировал 2 батальона и занял оборону. Только окопались, на аэродром прискакал кавалерист. Он был без седла и в лётной форме. Это Ватутин. Он проворно соскочил с коня, доложил, что в городе ни штаба, ни горючего. А немцы уже на окраине Орла.
Чепуха какая-то, - сказал Конев. - Не спичку же под боевые самолёты? На всякий случай я с твоего самолёта бензин перелил в свой. Можем на одном улететь. Но я думаю так: ты остаешься командовать батальоном и вообще обороной, а я слетаю в Лианы, пополню боекомплект и привезу горючего. Самолёт фрицам не отдавать. В случае чего помогу с воздуха...
Они обнялись, и Конев улетел. Вскоре в сопровождении коневского "Яка" появился бомбардировщик. Из своих баков он заправил ватутинский самолёт, оружейник пополнил боекомплект, и наши истребители снова пошли в бой...
Этот и другие эпизоды пронеслись в их памяти, пока лётчики разговаривали в столовой.
Ну так как, комбат?
Да я не знаю, о чём вы, Георгин Николаевич? - всё ещё не понимал Ватутин.
А вот о чём, Коля. Мне предлагают полк, - он назвал номер. - Пойдёшь комэском?
Так это ж трудный пoлк, Георгий Николаевич.
А если бы не трудный, так зачем мы там нужны?
Конев принял командование полком. И тут его сразу полюбили, как и в прежнем. Но человек с боевой натурой, он не мог пользоваться правами командира полка: меньше летать самому - больше руководить с земли. Если он лично не побывал в бою, ему казалось, что день прожит бесцельно.
Никому не высказал тогда Конев, что у него на сердце. Как всегда, весёлый, добрый и строгий, он, в тот трагический день, садясь в самолёт, крикнул:
Ну, друзья, полетим, срубим пару фашистов в подарок Новому, 1943 году!
Срубим, товарищ подполковник! - поддержали лётчики.
И вот пары Конева и Ивана Сомова, разворотив морозный снег, ушли в небо. Сомов летел правее Конева метров на 200.
Иван, возьми повыше! - послышалась команда Конева в шлемофоне Сомова.
Сомов перешёл в набор высоты и вдруг увидел пару Ме-109. Они с принижением хищно шли прямо в хвост самолёту Конева.
Георгий! "Мессеры" на хвосте! - делая полупереворот, крикнул Сомов и бросился навстречу врагу, чтобы отсечь его от Конева.
Но было поздно. Сомов уже держал фашиста в прицеле, но тут из пушек "Мессера" вырвались снаряды и понеслись в самолёт командира. Сомов в ту же секунду нажал гашетки, сделал горку и увидел, как падает горящий враг. В этот миг и произошёл взрыв командирского самолёта.
Сомов осмотрелся. Парашютистов нет. Осколки взорвавшегося Ла-5, словно осенние листья, покоряясь судьбе, падали на припльменское междулесье. А с ними и чистая, не даром прожитая, 30-летняя жизнь человека, родившегося в русской деревеньке Кардаиловке, что близ Песок на Хопре - реке.
Ивану Сомову хотелось пойти вслед осколкам, в последний путь проводить своего командира. Но надо было драться, отомстить врагу. И бой продолжался...
Перед этим Георгий Конев писал жене:
"Натусик, я сейчас спешу. Времени нет ни минуты. Чувствую себя бодро и воинственно. Успешно уничтожаем фашистских бандитов. За муки людские и ваши с Волей я готов биться до конца - жить или умереть. Но мы победим и мы будем жить! Эх, как я соскучился, как бы я расцеловал вас!..."
Так верил он в победу и так любил народ свой, семью.
Вечер 31 Декабря 1942 года. Уже 6 часов, как нет в живых Георгия Конева. В завьюженной землянке полка собрались механики, оружейники, лётчики. Всегда тут было шумно: звенела гитара, переливались песни с шутками. Часто сюда заходил командир Конев. Он умел вложить в свою шутку и лёгкий дружеский упрёк, и остроту суровой командирской критики. Умел для каждого найти нужное слово. У одних оно вызывало дружный смех, у других смущение и краску на лице. А теперь тихо, точно сердце вынули из каждого. Казалось, даже дрова в печке потрескивали приглушённо.
Склонился над столом у аккумуляторной лампочки Ватутин. Дрожащим голосом читал коллективное письмо в газету "Сокол Родины":
"Мы его любили за прямоту, за откровенность, за то, что не терпел лжи и хвастовства. Бьп он прост и честен, отличался той покоряющей внутренней чистотой, которой обладает настоящий советский человек, хороший большевик, живущий для своего народа.
Если бы вздумалось кому писать книгу о герое нашего времени, то надо писать её с Георгия Конева - этого человека с красивой русской душой..."
Тяжело перенесли эту утрату родные, друзья и знакомые лётчика. Песковский райком партии и райком комсомола почтили память Конева митингом. А дядя лётчика Василий Викторович Конев продал всё, что мог, и внёс деньги на самолёт, который передали лучшему лётчику Ивану Кожедубу.
Вот какую великую и простую историю скрывал молчаливый экспонат.
"Вечная слава героям", - писали мы на могилах погибших. Пусть этот подлинный рассказ послужит памяти одного из таких героев.
Григорий Балыдин.
